блиставших столь богато?

Где сладкозвучных флейт и лирников игра,

Гостей пленявшая с заката до утра?

Один, в лесной глуши, изведав мрак и холод,

Плодами терпкими он утоляет голод,

И, в домы богачей неся свой тяжкий срам,

Он со слезами хлеб вкушает пополам.

Беглец страдающий, след прошлого напрасный

Он хочет вытравить из памяти злосчастной,

270 В морозы зимние и в летнюю жару,

В пустынях и в лесах, в ночи и поутру.

Подобно мне, один, измученный и нищий,

На посох опершись, без очага, без пищи,

Покрытый рубищем или лесной травой,

Не зная радости сочувствия живой, —

Той, что убогим льстит и сирых ободряет, —

Меж тем как ураган в лицо ему швыряет

То темень черную, то молний грозный свет,

И враны каркают, и воют волки вслед;

280 Друзей не ведая в глуши лесов огромных,

Утеху находя в рыданьях неуемных,

В тоске влачится он. И на земную твердь

Упав для отдыха, зовет напрасно смерть”.

“Что слышу? Божий гром ударом лег тяжелым!

О боги... О, скорей!.. Конец пирам веселым!

Скорей! Обязан я следы его найти.

Скорей! Я без него не ворочусь с пути.

О небо! В те часы, как буйное веселье

Вливает в нас свое постыдное похмелье,

290 Клеот, кому навек обязан счастьем я,

Подходит, может быть, к порогу бытия?

Но это правда — он? Скажи, — тебя он знает?

Неблагодарного, меня он проклинает?

И где он? И куда ведут его пути?

Зачем сюда, ко мне не вздумал он прийти?

Ах, говори, скажи! То он был? В дни гонений

Его ты видел сам?”

“Мне жаль, но нет сомнений.

Я видел. Это — он..............................

...............................................

........................Страданья в новом свете

300 Его явили мне. Жена его и дети,

Свершая в Дельфах жриц божественный обряд,[204]

Питались на гроши, что капищу дарят:

Друзья их вывели дорогою безвестной

Туда, где Фермопил[205] проход зияет тесный.

Разлуки этой боль Клеот еще хранил.

Как ты, я знал его. Ему я другом был.

Единая судьба десницею железной

Влачила вместе нас одною черной бездной.

В тот час он мне вручил (все то, чем я богат)

310 Вот этот перстень свой, дороже всех наград.

Узнал ли ты его?”

Возможно ль? Лик в смятеньи

Своей печати зрит условное плетенье,

Той самой, что с руки своей когда-то снял

И — дружества залог — Клеоту отослал.

Он пристально глядит, сличает рост и волос,

Молчит. Но, наконец, к нему вернулся голос.

“Как? Это ты, Клеот, мой друг и мой отец?

Как страшно нас судьба столкнула наконец!

О стыд! Доверившись обманчивому глазу,

320 Я смел, хозяин мой, узнать тебя не сразу!

Входи и всем владей. По-прежнему любя,

Слуга твой старый, Лик, приветствует тебя!

Стыжусь я жребий свой равнять твоим судьбинам”.

И тирский пурпур[206] сняв, застегнутый рубином,

Почтительно его дрожащая рука

Старается прикрыть лохмотья старика.

Со всех сторон бегут. Сердца людей трепещут,

И гости и семья в восторге сладком плещут.

Все тянутся к нему. Но старец вдруг встает

330 И руку девочке-ребенку подает,

“Ты первая, — сказав, — меня приободрила

И двери в этот дом радушные открыла!”

<7>

МНАЗИЛ И ХЛОЯ

Хлоя

Луга и гулкий лес, тростник береговой,

Где шепчется зефир с чуть плещущей волной,

Скажите, ваша тень Мназила не скрывает?

Он мирный берег ваш нередко посещает,

И часто слышу я, как голос в глубине

Разбуженных лесов доносится ко мне.

Мназил

О речка, мать цветов, прозрачная наяда,

Что нежно ластится к густой ограде сада,

Пошлите Хлою мне, любовь очей моих;

10 Я видел след ее на берегах крутых,

Устами я не раз средь рощиц, тьмой объятых,

Касался трав, цветов, ее стопою смятых.

Хлоя

О, если б видел он, с какою я тоской

Брожу, в мечтах о нем, средь рощицы густой!

Быть может, я должна улыбкой благосклонной

Позвать его к себе, не быть такой смущенной?

Мназил

О, если б ей шепнул благожелатель-бог,

Что взор ее огонь в груди моей зажег!

Иль нужно мне ее просить нежней и тише

20 Любить, любимой быть, признание услышать?

Хлоя

Ах! Вижу, это он! Хочу с ним говорить!

Уста мои, глаза! Смелей вам надо быть!

Мназил

Вот вздрогнула листва, мелькнуло одеянье.

Наверно, то она. Окликнуть? Нет, молчанье!

Хлоя

Ты здесь, Мназил? Одна за ягодой лесной

Я шла и встретиться не думала с тобой.

Мназил

Один на берегу, где липы тень густая,

Присел я отдохнуть, тебя не ожидая.

<8>

ЛИДЭ

От солнца все лицо пылает у меня,

И белая горит от терниев ступня.

Блуждая целый день долиной молчаливой,

Далеких блеяний я слышала призывы.

Стремясь вослед тебе, бежала я на зов,

Но не тебя, других встречала пастухов.

Куда сокрылся ты? О, знать моя отрада,

Где, в стороне какой свое пасешь ты стадо.

О, милый юноша, робеешь ты со мной,

10 Смотри, как я бледна, и ты тому виной,

Младенческий твой лоб, вид скромный и пригожий.

Лишь в игры детские тебе играть не все же.

О, милый юноша, твой нежный лик таю

В душе, бессильная забыть красу твою.

Прелестное дитя, в твоих чертах — услада,

Застенчивость мила девического взгляда.[207]

Грудь белая твоя, сокрытая, увы,

Не знает, что порой вздыхают от любви.

Приди же,