Экспедиция Русского географического общества в одна тысяча восемьсот девяносто пятом году была снаряжена Туркестанским генерал-губернатором Вревским. В команде было семь человек, и командовал там никому не известный преподаватель истории Пашенин Владимир Игнатьевич. К тому времени у него был ещё небольшой стаж преподавания, были всего две статьи в столичном издании, но коллеги его ценили, а студенты обожали. Вот и отправился Пашенин со своими лучшими студентами-историками в холодные пещеры загадочного Бадахшана. Они там изучали лёссовые толщи, которые являются настоящей летописью прошлых веков. В одном из расколов они нашли богатую коллекцию раннепалеологических орудий труда. А за водой они спускались к подземной реке, пробегающей в одной из низкорасположенных пещер. Обычно они по двое ходили, кто-то из экспедиции и мальчишка-проводник. А тут они проводника послали наверх, в свой палаточный лагерь, поэтому пошёл один студент. Набрал он воды во фляжки и пошёл обратно. Путь они везде краской на стенах отметили, чтобы в длинных и хаотичных коридорах лабиринта легче было ориентироваться. Увидел студент нишу в отвесной стене коридора, а там внутри неё что-то вроде поблёскивает. А коридор тот не был помечен краской, значит, тот ход не был изучен, и Пашенин строго-настрого запрещал соваться в такие коридоры. Но когда это кого останавливало! Студент просунул руку с факелом подальше в нишу и заглянул, чтобы посмотреть, что там отражает свет. И в это время что-то мелькнуло перед его глазами, затушило факел и укусило его за руку. Взвыл от боли студент и повалился на холодный пол пещеры. И лежал так в темноте, пока его товарищи не прибежали на крик. Посмотрели руку, рана небольшая, но глубокая, как от двух клыков. Обработали они её, а к тому времени и проводник вернулся, они раненого с проводником наверх, в лагерь отправили. На вопрос, как выглядит тот хищник, который укусил его, студент так ничего внятного и не мог сказать, что-то тёмное, большое, быстрое. И звуков от его шагов совсем не было слышно, мягко передвигался, неслышно. Пашенина тоже заинтересовал предмет, который был где-то в глубине этого нового коридора. Он со студентами спустился до самого дна коридора, который оказался тупиковым, и видят они, что там кувшин медный лежит. Длинный, примерно с метр, узкий, весь уже зелёный от старости, а выдавленное на его боку изображение какого-то животного, похожего на козла, блестит так, словно его только что начистили. Они подняли кувшин в лагерь, раскупорили его, а в нём скрученный пергамент лежит и деревянная рогатина. На пергаменте рисунок – профиль человека, следом профиль с рогатиной, одетой на нос, а над макушкой человека луна в последней фазе, и третий рисунок, профиль человека с рогами, а над ним корона. Пашенин был атеистом, как и все учёные его времени, поэтому такую трансформацию назвал выдумкой, игрой шаманов, и сказал, чтобы они не обращали внимания на это мракобесие. И сам не обратил внимания на то, что луна над ними в то время как раз была в своей последней фазе. Они снова спустились в пещеру, а раненного товарища оставили в лагере, долечиваться. Вышли они из пещеры, когда была уже полночь. Сразу заняли свои спальные места, и не заметили, что раненый в лагере отсутствует. А утром встали, начали кашеварить, потом поели и начали записывать и систематизировать находки и свои наблюдения, и тут поняли, что раненого то нет в лагере. Они обычно оставались в лагере, пока солнце не начинало печь, после этого только спускались в пещеры. А тут, какие пещеры! Начали они его звать, потом искать, но его нигде не было. Так целый день под палящим солнцем и искали его. А вечером возвращаются в лагерь, усталые, вымотанные, а там, на матрасе, на котором ранее спал раненый, лежит горный козёл, а кончики рогов его блестят, покрытые золотом. Они его гнать, а он отбежит, и опять старается в палатку заскочить. В конце концов, прогнали они его. Так они ещё несколько дней искали потерявшегося товарища. Местные подключились. А мальчишка-проводник своему деду рассказал историю о забежавшем в палатку козле с золотыми рогами. Потом он пришёл к Пашенину и сказал, что этот козёл и есть их потерянный раненый товарищ. И передал ему то, что сказал ему дед. Оказывается, у их народа давно существовала такая история, что в горах их живёт нечистый Бала, который заманивает путников в пещеры, превращает их в животных, потом сам охотится на них и съедает. Кинулся Пашенин в палатку, заглянул в медный сосуд, а там нет ни пергамента с рисунками, ни этой чёртовой рогатины. А мальчишка-проводник добавил, что дед сказал, что надо сосуд этот медный уничтожить, чтобы не было ни у кого соблазна больше в него ничего положить. Потому что именно сам этот сосуд нечистый. Его изготовили лунные духи, которые служат Балу. Пашенин хоть и не поверил, но смял молотком сосуд так, что он стал плоским, как пластина. А потом бросил в глубокий колодец, который был на самом выходе из пещеры, и был настолько глубокий, что когда они бросили туда камень, они так и не услышали, как он стукнулся о дно. А на следующий день они нашли прямо у входа в пещеру растерзанный труп этого козла с позолоченными рожками. Вот так, Оля, обернулась таинственная находка для одного из членов экспедиции.

– Стопроцентная сказка! – Засмеялась я.

– Не скажи! А как, по-твоему, появилась сказка о золотой антилопе? Слышала такую? На пустом месте сказки не появляются! Может какие-то мелочи народ и сочиняет, чтобы приукрасить историю, и чтобы интереснее она была, но событие в сказке обязательно такое было. И не спорь.

– Особенно в сказке о колобке! Ладно, пошли, поедим, а потом походим по окрестностям, то баба Нюра заподозрит нас, что мы не туристы! Я хочу дойти до тех Базальтовых скал, которые мы издалека видели. Там так красиво!

– Да, пойдём, только я с собой возьму вот этот дневник, который я нашёл на самом дне чемодана, и мы его там вместе прочитаем. Да, забыл тебе сказать, в чемодане полно листков, вырванных с отрывных календарей за много лет, и, похоже, кого-то очень интересовали фазы луны.

Мы зашли в дом, баба Нюра всё так же сидела за шитьём. Она сердито нам бросила, что всё уже остыло. Мы пригласили её с собой за стол, но она отмахнулась от нас, и снова уткнулась в свою работу. Сакатов меня легонько пнул под столом и показал глазами на печку. Печка была покрашена белой извёсткой,