борьбе со стихией. Задание Родины нами выполнено! Сталин посадил меня рядом с собой.

— Теперь выпьем, товарищ Папанин, за победу, — сказал он, поднимая бокал. — Работа была трудная, но все мы были уверены, что ваша четверка выполнит ее с честью!

Потом он сказал, между прочим, что «все мы волновались в последние дни дрейфа». Немного позже он узнал, что в зале находится и мой отец. Поставил меня рядом с ним, обнял нас обоих за плечи и спросил:

— Ну, кто из них старше, отец или сын?

Я посмотрел на отца — и в самом деле мой старик выглядел молодцом…

В тот вечер Сталин произнес речь о смелости советских людей, об истоках героизма, о том, что в нашей стране человек ценится прежде всего по его делам на благо общества.

Затем Сталин поднял бокал за здоровье всех героев — старых и молодых, за тех, кто не устает идти вперед, за молодость, потому что в молодых сила. <…>

Торжественная встреча в Кремле с руководителями партии и правительства произвела на нас неизгладимое впечатление. На прощание И. В. Сталин сказал:

— А теперь мы отправим вас отдохнуть вместе с семьями.

Когда понадобитесь, мы вас вызовем. И нас отправили в подмосковный санаторий. В один из вечеров директор санатория сказал мне:

— Звонили из Москвы, вас срочно вызывают в Кремль.

— А на чем же мне доехать?

— Могу предоставить только автомашину для перевозки молока. Время позднее, других машин нет. Молоковоз оказался с изъяном — у него было разбито ветровое стекло. Пока мы домчались до Красной площади (30 километров!), колючая ледяная крупа исхлестала мне все лицо. Красный, как помидор, я и появился в комнате заседания Политбюро. Здесь находились все члены Политбюро. Увидев меня, товарищи заулыбались. Пришлось объяснить, почему я появился в таком виде.

— Товарищ Папанин, — сказал В. М. Молотов, — мы обсуждаем положение дел в Главсевморпути и решили назначить вас заместителем начальника Главсевморпути. Вызвали вас сюда, чтобы сообщить вам об этом решении. Отто Юльевич Шмидт предлагает назначить М. И. Шевелева первым замом, вы будете вторым. Надо ли говорить, что такое сообщение застигло меня врасплох и вызвано бурю противоречивых чувств? Я вообще не хотел быть руководителем такого масштаба.

— Я — экспедиционный работник, люблю это дело и хотел бы опять в Арктику, строить новые полярные станции. С работой же заместителя Отто Юльевича могу и не справиться.

— А мы считаем, что вы справитесь с новым делом, — решительно возразили мне. — К тому же есть партийная дисциплина, — добавили в ответ на мои дальнейшие возражения. Я замолчал.

— Мы поддержим вас и поможем вам, — сказал Молотов. — Навигация прошлого года прошла неудачно. Решено привлечь людей с богатым арктическим опытом. Вам будет поручено руководить строительством, финансами и кадрами. Это дело вам знакомо хорошо.

Я поблагодарил членов Политбюро и вышел. Не успел спуститься вниз, как меня догнал дежурный офицер.

— Товарищ Папанин, вас просят вернуться. Я снова поднялся в кабинет и услышал от Молотова:

— Мы доложили сейчас товарищу Сталину о принятом решении. Он внес поправку: вы назначаетесь первым заместителем начальника Главсевморпути. Если вам потребуется помощь правительства, можете обращаться непосредственно ко мне. По вопросам же кадров Главсевморпути будете еженедельно докладывать в ЦК партии.

На следующий день на заседании Совнаркома СССР рассматривался вопрос об итогах навигации 1937 года и состоянии кадров Главсевморпути. На этом заседании я был утвержден в должности первого заместителя начальника Главсевморпути при СНК СССР.

Одновременно с моей решилась и судьба моих товарищей. П. П. Ширшов был назначен директором Арктического института, Е. К. Федоров — его заместителем, а Э. Т. Кренкель стал членом коллегии Главсевморпути.

И. Д. Папанин. Лед и пламень.

Политиздат, М., 1984. С. 198–199, 203–205.

И. Д. Папанин, апрель 1938 год

…Вспоминаю свои начальные шаги в должности заместителя начальника Главсевморпути. Первым крупным и не терпящим отлагательства делом было строительство судоремонтного завода в Мурманске. Такой завод — для ремонта ледоколов и других судов арктического флота — был тогда великой необходимостью.

Арктический флот в те годы пополнялся новыми судами, строились четыре крупных по тем временам линейных ледокола. Ремонтная база в Заполярье была совершенно необходима. Собственно, завод был заложен, но строительство его шло медленно и грозило затянуться на долгие годы. А время не ждало, первый серийный ледокол готовился к сдаче в 1938 году. Вопрос о ходе строительства завода рассматривался в Кремле.

На другой день меня вызвали к И. В. Сталину. Лицо его выражало сильное недовольство. В кабинете были Молотов, Микоян, Ворошилов, секретарь ЦК ВЛКСМ Косарев.

— Строительство Мурманского завода идет из рук вон плохо, — сказал Сталин. — Так дальше нельзя. Где мы будем ремонтировать ледоколы и корабли, работающие в Заполярье? ЦК и Совнарком не могут мириться с создавшимся положением, — продолжал Сталин. — Необходимо поручить товарищу Косареву и вам поднять на это дело молодежь… — Что я должен сделать? — спросил я.

— Вам необходимо выступить в печати с обращением к молодежи, призвать юношей и девушек поехать на Север, на строительство завода, а ЦК комсомола проведет соответствующую организационную работу.

Тут же мы — Александр Косарев и я — поехали из Кремля в ЦК ВЛКСМ и составили текст обращения.

На другой день оно было напечатано на первой полосе «Комсомольской правды» и в других газетах.

Мы не обещали молодежи легкой жизни и легкого труда, наоборот, рассказывали о трудностях, но подчеркнули важность строительства для Родины. И очень скоро на нас обрушился шквал заявлений с просьбами направить на комсомольскую стройку. Письма шли в Главсевморпути, в ЦК комсомола и сосредотачивались в штабе, созданном при ЦК ВЛКСМ. За короткое время было получено 30 тысяч заявлений. В Мурманск пошли эшелоны — 20 тысяч молодых энтузиастов ехали строить завод.

И. Д. Папанин. Лед и пламень.

Политиздат, М., 1984. С. 205–206.

B. C. Емельянов, октябрь 1938 года

Наша промышленность, в том числе оборонная, пошла в гору. Ее большие достижения были очевидны, и особенно в области самолетостроения. Советская авиация становилась одной из лучших в мире. В те годы совершили свой исторический полет советские летчицы — Гризодубова, Раскова, Осипенко. Коккинаки пролетел без посадки от Москвы до Владивостока. В это время было много и других примечательных событий. Москва чествовала героев. На торжественные встречи, как правило, приглашались и мы — работники оборонной промышленности.

Когда в Москву вернулся самолет «Родина», мы его встретили на Ходынском поле, где тогда был центральный аэропорт, а затем направились в Кремль на прием, организованный в честь героинь-летчиц. Этот прием запомнился мне своей какой-то необычностью, простотой и душевностью.

В Грановитой палате было сервировано два больших стола, установленных в форме