Сержант Лэм подскочил на стуле, но мисс Уотерхаус несмотрела на него и не имела представления, что это тот самый молодой человек, оком шла речь.

– Я могла разглядеть только затылок молодого джентльмена.Он, казалось, спорил с девушкой. Наконец он усадил ее у калитки – выглядело этодовольно странно – и направился в дом.

– А вы не видели, как мисс Пебмарш вернулась домой занесколько минут до того?

Мисс Уотерхаус покачала головой:

– Нет. По-моему, я не выглядывала из окна, пока не услышалакрик. Как бы то ни было, я не обратила на это внимания. Девушки и молодые людивообще ведут себя странно – визжат, тискают друг друга, хихикают и издаютразные нелепые звуки, – так что меня это не удивило. Только когда приехалинесколько машин с полисменами, я поняла, что произошло нечто из ряда вонвыходящее.

– И что же вы сделали потом?

– Ну, разумеется, вышла из дома, постояла на крыльце и затемпошла на задний двор. Меня интересовало, что случилось, но оттуда ничего небыло видно. Когда я вернулась, здесь уже собралась небольшая толпа. Кто-тообъяснил мне, что в доме произошло убийство. Мне это показалось чрезвычайностранным, – закончила мисс Уотерхаус с видом величайшего неодобрения.

– Больше вы ничего не можете нам сообщить?

– Боюсь, что нет.

– В последнее время вы не получали писем с предложениемзастраховаться? Или, может быть, кто-нибудь приходил либо собирался прийти квам насчет страховки?

– Нет, ничего такого не было. И я и Джеймс имеем полисы вСтраховом обществе взаимопомощи. Конечно, все иногда получают письма сциркулярами или рекламными проспектами, но я не припомню, чтобы недавно ихполучала.

– И писем, подписанных фамилией Карри, вы тоже не получали?

– Карри? Конечно нет.

– Эта фамилия вообще ничего вам не говорит?

– Ничего. А почему она должна что-то мне говорить?

Хардкасл улыбнулся:

– Я и не думаю, что должна. Просто убитый так себя называл.

– Но это не была его настоящая фамилия?

– У нас есть некоторые причины так считать.

– Значит, он был мошенником? – допытывалась мисс Уотерхаус.

– Мы не можем это утверждать, пока не получим доказательств.

– Ну разумеется. Я знаю, что вы должны соблюдатьосторожность, – промолвила женщина. – В отличие от наших соседей, которыеболтают невесть что. Интересно, их никогда не привлекали за злословие?

– За клевету, – поправил сержант Лэм, заговорив в первыйраз.

Мисс Уотерхаус с удивлением воззрилась на него, как будто неподозревала, что сержант является еще чем-то, кроме безмолвного придаткаинспектора Хардкасла.

– Мне жаль, что я не в состоянии вам помочь, – сказала она.

– Мне тоже, – вздохнул Хардкасл. – Человек с вашиминтеллектом, рассудительностью и способностью к наблюдениям был бы полезнымсвидетелем.

– Я бы хотела что-нибудь увидеть, – произнесла миссУотерхаус мечтательным, как у молодой девушки, тоном.

– А ваш брат, мистер Джеймс Уотерхаус?

– Джеймс никогда ничего не замечает, – с презрением ответиламисс Уотерхаус. – К тому же он был в конторе Гейнсфорда и Суэттенхема наХай-стрит. Нет, Джеймс ничем не сумел бы вам помочь. Как я уже говорила, он неприходит к ленчу.

– А где он обычно закусывает?

– Съедает сандвич с кофе в «Трех перьях». Очень приличныйресторанчик – специально приспособлен для обслуживания занятых людей легкимизакусками.

– Благодарю вас, мисс Уотерхаус. Ну, не станем больше васзадерживать.

Хардкасл поднялся и вышел в холл вместе с мисс Уотерхаус.

Колин Лэм поднял клюшку, стоявшую около двери.

– Отличная клюшка, – заметил он, взвесив ее в руке. – Вижу,мисс Уотерхаус, вы приготовились к любым случайностям.

Женщина смутилась.

– Право, не знаю, как эта клюшка сюда попала, – стала онаоправдываться, забрав у Колина клюшку и вернув ее на прежнее место.

– Весьма разумная мера предосторожности, – одобрил Хардкасл.

Мисс Уотерхаус открыла дверь, и посетители удалились.

– Ну, – со вздохом промолвил Колин Лэм, – мы немногогодобились, несмотря на то что ты все время к ней подлизывался. Это твойпостоянный метод?

– С женщинами такого типа он дает недурные результаты.Самоуверенные люди всегда неравнодушны к лести.

– Она мурлыкала, как кошка, добравшаяся до блюдца сосливками, – усмехнулся Колин. – К сожалению, это не помогло нам выяснить ничегоинтересного.

– Разве? – возразил Хардкасл.

Колин бросил на него быстрый взгляд:

– Что ты имеешь в виду?

– Очень маленький и, возможно, незначительный момент. МиссПебмарш ходила на почту и в магазины, но вместо того, чтобы пойти направо,повернула налево. А телефонный разговор с бюро, по словам мисс Мартиндейл,состоялся примерно без десяти два.

Колин с любопытством посмотрел на инспектора:

– Ты все-таки считаешь, что туда звонила мисс Пебмарш,несмотря на все ее отрицания? Держалась она довольно уверенно.

– Да, – согласился Хардкасл. – Весьма уверенно. – В егоголосе слышались странные нотки.

– Но если это сделала она, то зачем?

– В этом деле сплошное «зачем», – раздраженно отозвалсяХардкасл. – Зачем весь этот вздор? Если звонила мисс Пебмарш, зачем она просилаприслать именно эту девушку? Если звонил кто-то другой, зачем он хотел впутатьв эту историю мисс Пебмарш? Мы по-прежнему ничего не знаем. Будь миссМартиндейл лично знакома с мисс Пебмарш, она могла бы сказать, был ли это ееголос или по крайней мере похожий на него. Да, в доме 18 мы немногого достигли.Посмотрим, не повезет ли нам больше в доме 20.

Дом 20 на Уилбрэхем-Крезент, помимо номера, имел название –«Дайана-Лодж». Ворота, снабженные изнутри проволочными заграждениями, служилинадежным препятствием для непрошеных гостей. Меланхоличные неухоженные кустылавра представляли собой очередной барьер для тех, кому удастся перелезть черезкалитку.