что ты там сочинила? – спрашиваю Владу, снова вернувшуюся за стол. Она поднимает взгляд на Марка. А тот великодушно кивает.

Хорошенькое дело!

Как же меня бесит этот болливуд! Хочется выйти из дома. Уехать к себе. Вымыть руки и больше никогда не встречаться с Владой и братом.

Но чуйка… моя дикая чуйка говорит об обратном. Тут что-то не то… Да и Марк способен на розыгрыши.

Прекрасно помню его приколы. Расти со старшим братом то еще удовольствие.

Из колонок льется очень красивая музыка. Нарастает постепенно до апогея, а потом волной падает вниз. Очень красиво. Настоящий хит!

– Ты сама написала? – спрашиваю Владу.

– Нет, Пушкин! – всплескивает руками Галина. Смотрит насмешливо, как на деревенского дурачка.

Странно… Обычно Галка пасует перед моим интеллектом. Говорит, что я ее забиваю. А тут…

Очень интересно!

– Сама – спокойно кивает Влада. Отводит глаза. Да и по тонкой белой шее идут розовые пятна.

Нервничаешь, девочка? А почему? До сих пор вину чувствуешь? Не верю!

– Получится настоящий хит, – улыбаюсь светски и добавляю, не подумав. – Потом диск мне подпишешь.

– С удовольствием, – кивает Влада. Холодно. Отстраненно. Но я остро чувствую ее горячечное негодование. Еще не забыл, какая она порывистая девочка…

Память, зараза, тут же подсовывает картинки. Одна жарче другой. Кажется подушечками пальцев ощущаю прикосновения к нежной коже.

Фантомные боли, блин!

Говорят, руки помнят… и не только они.

Сжимаю кулак со всей силы. Упираюсь ногтями в ладонь. Чувствую чуть заметную боль. Это и помогает вернуться в реальность.

– Нужен хороший текст, – роняю вскользь, будто что-то понимаю в шоубизе.

– У нас есть уже вариант. Измайлов приезжает, – поспешно встревает Галина и тут же замолкает под грозным взглядом «султана».

– Эдик что ли? – спрашиваю насмешливо. – Так он известный барыга. Надурит, не поперхнется. Каждый его шаг надо контролировать…

– Ну так помоги нам, – неохотно бросает брат. Влада смотрит на него удивленно.

Видимо решила от меня быстро отделаться.

Ага! Сейчас!

– У меня не так много времени, Марк, – цежу неохотно. И сам себя ругаю: зачем ввязался в эту глупую затею.

Владочке помочь? А она просила?

– Эдик уже приземлился. Володя встретил. Везет к нам. Переговоры много времени не займут, – коротко замечает Маркус. – Но если ты не можешь… Мы сами справимся.

– Да я помогу, – заявляю, чуть поморщившись. – А то еще Измайлову должны останетесь. Он известный жук…

– Откуда ты знаешь? – передергивает плечами Марк. – Я сто лет знаком с Эдичкой… Кое-какие слухи доходили. Но это было давно.

– У меня свои методы, брат, – роняю устало и добавляю жалостливо. – Галь, угости кофе…

– Кофе? – строго переспрашивает невестка. Тот час становится той двадцатилетней девчонкой, которая после школы кормила меня бутербродами в гримерке и давала мелочь на мороженое и ситро.

– Ну еще и бутерброды, – подыгрываю ей. И сам не понимаю, зачем я ввязался в эту авантюру.

Увидел все своими глазами. Узнал.

– Пойдем, – кивает Галина, поднимаясь. – У нас эклеры с сырной начинкой. Ты, кажется, любишь…

Разворачиваюсь уходить. Краем глаза наблюдаю, за Владой. Вот она подходит к Марку и к сыну. Вытирает ребенку рот платочком. Воркует нежно и встретившись взглядом с моим братом, улыбается смущенно.

Никого не таятся, дятлы!

От такого поворота событий я готов треснуться башкой об стену.

Ну как тут уйти?!

Вслед за невесткой спускаюсь на первый этаж. Она немножко суетлива, но это скорее от моего вторжения и приезда Измайлова.

– Может, чай? Владочке подружки из Лондона привезли, – предлагает, входя на кухню, где хлопочет экономка.

– Как ты все это терпишь? – интересуюсь, опускаясь на стул. Давлю взглядом, ожидая ответа. Но Галина лишь морщит нос и крутит головой.

– Потом, – роняет небрежно. Быстрым шагом выходит из кухни.

– Покормите Ростислава Владимировича, – велит экономке.

– Подожди, – догоняю в коридорчике. Хватаю за руку. – Галь, ну скажи мне? Это все слишком далеко зашло. Как ты терпишь?

– Привыкла, – пожав худенькими как у птички плечиками, – улыбается она. – Знаешь, как тяжело жить вдвоем в большем доме? А так ребенок… Это большая радость.

– Почему Марк не вступил в отцовство? – рыкаю, стараясь сдержаться.

– Влада не захотела, – смотрит печально. Словно пытается спросить «в кого ты у нас таким дураком уродился?».

– Весомый довод, – усмехаюсь внимательно разглядывая невестку. И снова повторяю вопрос. – Как ты все это терпишь? Почему не уедешь? Даже не ожидал, Галь.

– Отвали, Растишка, – отодвинув меня плечом, проходит в гостиную. – У тебя своя жизнь… У нас своя.

– Как скажешь, – замечаю сипло. Разворачиваюсь, чтобы уйти навсегда из этого ада. Но услышав шум на лестнице, безотчетно поворачиваюсь на движение.

Марк с Владой спускаются по лестнице. Брат идет впереди и что-то вещает, размахивая руками. А моя бывшая, удерживая ребенка у себя на бедре, что-то радостно отвечает веселому старикану.

Прибил бы обоих! От злости пульсирует в висках. Вдарить бы по стене, так чтобы попадали все Галкины тарелочки и картины местных художников. Еле сдерживаюсь, чтобы не заорать от отчаяния.

Какого происходит? Что нашла Влада в моем брате? Почему предала меня и сбежала к нему?

Нужно попрощаться и двигать на выход. Даже флешку свою золотую пусть сами ищут. Какое мне дело до Маркуса и его гарема? Почему жалко Галину и хочется оторвать голову Владе?

Нет… Не так!

Не успеваю додумать, как в коридоре раздается трель домофона.

Брат нарочито спокойно снимает трубку. И выслушав помощника, нажимает на кнопку. Быстрым шагом спешит к двери и, открыв ее нараспашку, театрально возвещает.

– Приветствую, Эдичка!

16. За успех!

Ростислав

Тучный одышливый старикан охая вваливается в прихожую. Проводит мясистой ладонью по лысой башке и укоризненно смотрит на Марка.

– Заставил ты меня побегать, Маркуша.

По лицу брата пробегает мимолетная гримаска. Он терпеть не может это «Маркуша». Но улыбается радостно. Виду не подает.

– Эдичка дорогой! – радостно раскрывает объятия. Взрослые мужики тискаются как дети малые.

Богема, чтоб ей!

Измайлов поворачивается к двери и зовет грубовато.

– Эля!

– Да иду я, – незлобливо огрызается кто-то с крыльца. И в дом вплывает эдакое блондинистое великолепие на высоких шпильках, с нарощенными волосами и накачанными губами.

Мысленно прикидываю во сколько Измайлову обошелся этот тюнинг.

Хмм… внушает!

Так спустить в унитаз кучу бабла может только влюбленный старый придурок. Видать, последнее утешение…

Или нет?

Измайлов радостно смотрит на хозяев дома. Останавливается масляным взглядом на Владе. И залипает, как последний дурак.

– А у тебя я вижу тоже свой гарем, – хихикает он, но смотрит внимательно. Видимо надеется, что брат опровергнет его догадки.

– Есть такое, – в открытую признается Марк. И теперь уже мне хочется всечь ему. – Знакомьтесь, – кивает он,