Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я боялась, что придет. Я ждала этого дня как суда над собой. И знала, что придется заплатить за доброту. За все хорошее приходится платить.
И за спасение брата я заплатила… любовью к бандиту. Его злейшему врагу.
— Нет, отпусти… — отползала я к стене.
Обнаженная до белоснежного белья. Такая нежная и теплая. Мне жарко от его речей. Его касаний. Его цепких рук и влажных губ — они были везде, повсюду. Целовали мою шею, мои плечи, мои руки. Горячие губы скользили и жгли мою грудь. Поцелуй за поцелуем. Он сосал и покусывал меня как хищник. Собрался съесть меня целиком, как сочную дичь, обласканную с ног до головы.
Но начать лев хотел с моей шеи. Затем он спустился к груди, расстегнул на мне лифчик. Освободил уже трясущееся тело от оков. Его руки массировали, гладили, сжимали. Делали больно. Приятно. Теребили то один сосок. То второй. Им помогали губы — так искусно натирали кожу в самых нежных местах.
Это было невыносимо. Мой рот говорил слово "нет", а тело повторяло: "Да. Да. Да…" И мой мужчина это слышал — он считывал мой танец рук и ног, он аккуратно стаскивал последний бастион — кружевные стринги — чтобы добраться до меня во всех проявлениях. Открыть для себя святая всех святых и украсть меня окончательно. Без права передумать или отбиться. Я не отобьюсь. И даже не пытаюсь. Он хочет меня до одури, а я люблю его за это. И хочу его почувствовать внутри.
— Я столько думал о тебе, — говорил Артур, снимая с себя рубашку.
Нервно, с нетерпением. Разрывая нити там, где можно было просто расстегнуть. И мне это нравилось — нравилось это желание, без шансов выдержать еще минуту. Хоть мгновение. Он весь горел, пылал от наваждения, от аромата страсти. Запаха моих волос. Моих губ. Моей шеи. Моей чистой раздраженной кожи. И слов, которые так пошло вылетали изо рта. Моего рта.
— Хочу почувствовать тебя внутри.
На пол упала пряжка ремня. Его большое тело оказалось надо мной.
Я гладила твердую грудь, ласкала пальцами шею. Она была так напряжена… Как и плечи. Любой участок его каменного торса в предвкушении любви к запретной девушке. Чужой невесте.
Но Артур прекрасно знал, что я ждала. Ждала только его.
И вот он здесь. Уже совсем близко. Практически во мне.
— Я не отпущу тебя, Уля. Ты моя. И точка.
Он вошел в меня.
Накрыл рот поцелуем, чтобы я не вскрикнула. И я ласкала его губы стоном из-за сладкой боли. Она сдавливала горло, заставляла выгибаться и молить его закончить. Но Артур только начал. Он ни за что меня не оставит, не отпустит — даже сейчас, буквально. Из своих умелых рук, которыми держал меня как птицу. Не давал расправить крылья, упорхнуть. Он хотел мной наслаждаться до упора, до конца, на полную длину.
А я стонала, вырывалась. Но врала себе. Просто врала.
Ведь если он отпустит — если я сумею вырваться, то… я пожалею. Буду жалеть весь остаток жизни, что не отдалась. Что не испила мужчину сполна, не оказалась причиной его высшей страсти, сжатых кулаков и нарастающих движений внутри тела. Причиной бурного, горячего оргазма. На который я готова променять все то, что было раньше. Пусть это и сожжет все мосты между "до" и "после".
Артур
Внизу меня ждала бригада бойцов, которым я приказал держать здание в тисках любой ценой, что бы ни случилось. Кто бы ни пожаловал сюда — хоть сам Сатана собственной персоной. Да хоть Национальная гвардия на бронетехнике. Мне все равно. Я ценил сейчас любую минуту, проведенную с ней.
Без доли стыда надевал ее на член, ведь не в силах терпеть эту боль. Она ломила, отвлекала меня от всего. Я не мог без этой девки даже думать о чем-то другом — только о ней, об этой правильной сучке — о чертовой Ульяне. Которая вошла в мою жизнь и каким-то чудом сумела остаться. Ее черные глаза так надежно вцепились в мою душу… Они так идеально сочетались с моим жестоким, точно таким же черным сердцем… Что не оставалось ничего другого, кроме как опять ее найти и сделать это.
Сделать еще раз. А потом еще. И еще. Входить в нее, не прекращая. Пока не захочется кончить — залить эту сочную грудь горячим наслаждением. Да так хорошо, чтобы она запомнила этот миг на всю оставшуюся жизнь.
— Поднялась! — скомандовал я.
И Ульяна смотрела на меня глазами самки. Раздраженной сексом. Красные губы, горящие пламенем щеки, нежная шея с моим засосом — все это было как флаг тореадора для быка. Она матадор, а я — торо браво. Озверевший бугай, который метит в сердце тореро. И мой тореро — это Уля. Я ее хочу и беру.
И я не знаю слова "нет". Если я чего-то требую, то сразу получаю.
— Зачем? — задыхалась она. — Почему ты отстранился? Чего ты хочешь от меня? Вернись и закончи!
— Поднялась… — взял я ее легонько за волосы. Мне так казалось, по крайней мере — что я не делаю ей больно. Но мог начать переходить черту в любой момент. — Давай, малышка. Встала на колени и взяла его в рот. Со всем усердием.
Ульяна застыла над членом. Он пульсировал и стоял бетонной стойкой как орудие — словно гаубица, толстая пробивная мортира, смотрящая в небо. Аккурат на свою цель. И сейчас ее мишенью были губы моей девочки.
Взяла! Даже не думай отказаться! Разжала губы и взяла его за щеку!
Я так хочу. И ты это сделаешь. Прямо сейчас, в эту секунду.
— Нет, — выдохнула Уля на мою разгоряченную головку.
И это было как отмашка. Как будто звук сигнала, чтобы вставить ей член самостоятельно, без лишних разговоров и вопросов. Ведь это тепло, ее дыхание вблизи — оно сводило с ума. Я уже представлял, как это делаю. Как она лижет его языком и плотно сжимает губы, надеваясь на ствол как на конфету. На сочное и сладкое мороженое в сильную жару — когда нет другого выхода, кроме как впустить в свой рот немного счастья. Мощного и твердого. Так глубоко, как только войдет. До самого горла. Как можно поглубже.
— Да! — ответил я
