Теперь мне есть кого трахать… Но если ты хочешь деньжат — иди на окружную. Там полно таких, как ты — только приоденься, причешись, марафет наведи. И вперед.

— Не оставляй меня одну, — рыдала я под звук мотора. Смотрела, как мой парень сел за руль и врубил погромче музыку. Чтобы меня не слышать. — Умоляю, Никита! Не бросай меня!

Но он вдавил педаль. Сорвался с места. С визгом шин уехал прочь.

И небо потемнело. Стало низким, свинцовым. Начал моросить холодный дождь.

Я закуталась в пальто и закрыла глаза.

Не представляла, как смогу решить свою проблему. Но я точно знала, что без Макса мне не жить. Он мой луч тепла, мой тыл, моя опора. Сама я как сирота — настоящая, никому ненужная. Всеми забытая девочка.

Тогда мне казалось, что это конец. Я была почти уверена, что умру.

Хотелось уснуть и не проснуться. Рядом с братом, в той палате.

Но затем появился он.

Артур. Мой первый мужчина.

6

Ульяна

Я вернулась в больницу. Хотела просто посидеть возле Макса, уделить ему внимание. Побыть рядом, будто это могло как-то помочь. Хоть он и лежал без признаков жизни, даже дышать самостоятельно не мог, за него это делал аппарат. Он все равно был для меня самым главным человеком. И лучшим парнем во всем мире.

— Ты выкарабкаешься, — говорила я тихо, держа его за руку. Она просто лежала на одеяле, никак на меня не реагировала. Все это было странно. Очень странно. И страшно. — Я в тебя верю. И обязательно что-то придумаю. Я помогу. Я найду того, кто тебя спасет.

Слезы капали из глаз, а я обзванивала фонд за фондом. Но везде говорили одно и то же — очередь растянута на годы. Годы. Нет вообще и намека на то, что деньги выделят в ближайшие три дня. Таких, как мой брат, оказалось немало. Благотворительности на всех не хватает. Но я все равно надеялась, надежда была. Она жила во мне, а я жила ею.

В банках тоже отказывали. Никаких кредитов. Я студентка, недвижимость на Максе. Нет вообще ничего такого, за что бы я могла зацепиться. Ни босса, ни любимого человека, ни имущества. Ничего. Только я сама.

Измотанная до смерти девчонка. В розовой ночнушке и сером пальто, наспех наброшенном на плечи после сна. Не расчесана. Не накрашена. Не умыта. Глаза покраснели от слез. И я снова ревела. Вышла на балкончик старой больницы, оперлась локтями на перила и принялась реветь. Просто ревела, стоя под дождем.

Он был несильный, но гадкий. Вместе с ветром залетал везде. И мне под сорочку. Было холодно, адски холодно. Я ничего за целый день не съела. Сил просто не было. Даже на то, чтобы застегнуть пальто. Его борта мотались из стороны в сторону, били меня по голым ногам. Но уже все равно, мне было абсолютно все равно. Стояла и ревела. Размывала тусклый мир слезами.

Я уже сдалась. Начала свыкаться с мыслью, что это все. Конец. После этих трех суток ничего уже не будет. Ни свадьбы, ни любви, ни мужчины. Ничего. Какой смысл мне жить без него? Да и как? КАК? Я не смогу. Уже не могла. Откровенно плыла по течению из собственного плача.

И тут я услышала голос. Низкий, немного хриплый. Абсолютно чужой.

— Хватит реветь.

Я подняла глаза и посмотрела вправо. Там стоял мужчина. Высокий, крепко сложенный мужик. Он был ко мне боком, точно так же стоял и смотрел во двор старого госпиталя. Вдумчиво курил, направив взгляд куда-то вдаль. Не на меня.

Волосы темные, слегка блестят от плачущего неба. Зачесаны назад британкой, солидно. Хороший дорогой костюм, элитные часы на запястье. Из-под браслета — край татуировки. Но не разглядеть. Да я вообще вся зареванная была, куда уж там любоваться парнем. Да и вообще… любоваться там нечем было, он мне показался грубым, неприятным, злым.

— Хочу и реву, — сказала я, пренебрежительно окинув его взглядом.

И снова повернулась к дворику. Опять стала реветь. Пыталась сдерживаться, но не получалось. Ветер дул на лицо и воровал слезинки. Они смешивались с потоком и врезались в того парня. Я не специально, просто было грустно, больно, страшно. Я была в отчаянии. Как тут сдержаться и не плакать?

А он как назло тут стоял и курил свою сраную сигарету. Дым прямо шел мне в лицо. Глаза еще сильнее резало.

— Кончай тут слякоть разводить, — скомандовал мудак. Все так же держа сигарету в руке. Он затянулся и сказал: — И так природа плачет. Так ты еще ревешь тут как дура. На меня уже слезы твои летят. Успокойся.

Я в ту минуту была готова взорваться.

Повернулась на него и с обидой процедила:

— А вам курить тут не положено. Вы травите меня никотином. И если вы мне скажете еще хоть слово… я позову заведующего — и он вышвырнет вас отсюда как тряпку. Как поганую собаку. За нарушение общеизвестных правил.

Сказать такое незнакомцу — огромный риск. Он мог свернуть мне шею одним пальцем. Такой бугай только и ждет, чтобы кто-то дал повод. Он был похож на спецназовца. Или шпиона, телохранителя… Или бандита, члена мафии. Главаря какой-то банды.

Но какая уже разница? Если и убьет, то поделом. Я буду только рада. Меньше мучений.

Какое-то время мы просто стояли. Он молча курил, игнорируя меня. По крайней мере, мне так казалось. Был просто непробиваем. Словно не видит ревущей девчонки в шаге от себя. Одним словом — бездушный.

И мне опять стало больно, обидно. Я вообще никому не нужна.

— Боже… — плакала я навзрыд, подумав о Максе. Как он там лежит, а я сдалась и не могу ничем помочь. Что бы он сейчас сказал, будь он на моем месте? Если бы это я там лежала, то он бы в лепешку разбился, но нашел бы решение. — Прости меня, Максим. Прости… Господи…

И тот мужик психанул:

— Да что ж ты ревешь, будто умер кто!

— А… — трясло меня в истерике. Его слова только делали хуже. — Не говорите так, пожалуйста…

— У тебя умер кто-то, а?! Умер?! — добивался тот, кого я не знала. Совсем. Даже не было малейшего представления, с кем говорю.

— НЕТ! — орала я в ответ. — НЕ УМЕР! ПОКА! НО МОЖЕТ УМЕРЕТЬ, ЕСЛИ Я НЕ ПОМОГУ! ПОНЯТНО ВАМ?! — сотрясала я воздух в отчаянии. Потом дождалась, пока голубые глаза отвернутся от меня. Чтобы тихо добавить, как бы он не слышит: —…Мудак.

Закуталась плотно в пальто и