Какое-то шевеление привлекло моё внимание. Опустив глаза, я обнаружила, что камень на груди начал светиться изнутри, а в следующее мгновение ощутила жар, исходящий от него. Это было очень странное ощущение: с одной стороны он чуть ли не полыхал огнём, с другой – меня совсем не обжигало. Даже наоборот, этот жар приносил особенное удовольствие, и хотелось держать камень на груди вечно.

— Леди Ялла, – тихим, с хрипотцою, голосом обратился ко мне Юстас. – Сосредоточьтесь на тепле. Впустите его в себя. И постарайтесь вспомнить, что происходило прошедшим днём. Неделю назад. Месяц. Припомните мать. Отца. Других родных. Любимую игрушку. Лучшего друга. Постарайтесь вспомнить всё.

Я послушалась. Закрыла глаза и словно растворилась в ощущении жара в груди. Вспомнить всё. Вспомнить…

И я вспомнила. Рейс Москва-Рим, турбулентность и тошноту. Какие-то неполадки и страх. Вспомнила, как сжимала руку младшей сестрёнки, как она со страхом, с криком и слезами хваталась за мою руку, просила обнять её, взять на ручки, и как я сама плакала, уже осознавая, что всё. Это конец. Где-то в другом конце самолёта сидели мама с папой, но мы не могли даже сказать друг другу самые важные слова, последний раз признаться друг другу в любви: все были прикованы к креслам ремнями, и шум не позволял даже докричаться друг до друга. 

— Леди Ялла? – из кошмарных воспоминаний меня выдернул озабоченный голос и мягкое прикосновение к плечу. – Вы что-то вспомнили, леди Ялла? 

Я покачала головой. По щекам на подушку стекали крупные слёзы, они текли и текли, и не было никакой возможности их остановить. Теперь казалось, что жар камня приносит невыносимую боль. И как было бы здорово, если бы дело было только в камне. 

— Нет, – ответила я и услышала надрыв в собственном голосе. – Ничего. Совершенно ничего не помню!

И тут меня прорвало. Как ни старалась я держать себя в руках, выходило только обхватить чужие тонкие плечи какой-то другой Яллы, крепко сжать их и реветь с удвоенной силой. Маг сначала растерялся, потом снова залез в чемоданчик, вытащил оттуда крошечный холщовый мешочек с синей лентой и, приобняв меня, приложил его к затылку. Что он напевал себе под нос, я не слышала. А через несколько минут от затылка по телу поплыла прохлада, снимающая душевную боль, словно таблетка обезболивающего. Вскоре воцарилась тишина, прерываемая только короткими всхлипываниями.

— Вам нужно отдыхать, леди Ялла. Мелисса сейчас принесёт вам завтрак. Я приду через пару часов. Если почувствуете себя хуже, сразу же зовите меня.

Он встал, сложил в чемоданчик свои вещи и отошёл к двери, которую открыл и замер, ожидая, пока Мелисса выйдет, и внимательно глядя на меня пронзительным взглядом из-под густых бровей. А потом и сам скрылся в коридоре.

Я села на кровати и подтянула к себе ноги. Слёзы больше не изливались, но боль и тоска по погибшей семье разрывали на части изнутри. Если я здесь, что же произошло с настоящей Яллой? То есть, с той Яллой, которая должна была быть здесь, вместо меня?

ЭВА

Я проснулась с ломящей виски головной болью. Ночь, проведённая в попытках отрешиться от мыслей о неизбежности предстоящей свадьбы и о маме, которая, возможно, скрывает от меня что-то важное, не подарила мне долгожданного отдыха. Пробуждение выдалось на редкость тяжёлым, но я заставила себя подняться после привычного прихода Мелиссы.

— Леди Эва, вставайте. Ваш завтрак я поставлю на столик, – громко проговорила она весёлым голосом, который никак не гармонировал с моим настроением.

Крутым бедром она придерживала дверь открытой, чтобы вкатить маленькую тележку на колёсиках, источающую аромат чего-то свежеиспечённого.

— Спасибо, Мелисса. Я сначала загляну к отцу, давно не помогала ему с делами.

Мне хотелось отвлечься от окружавшей меня в последние дни суеты, что возникла после приезда герцога и побега Яллы. Наверное, в подобном хаосе проходят почти все свадьбы, тем более столь необычные, как наша. Сегодня мне предстоит встретиться с подругами, которые каждые две недели съезжаются послушать проповедь семинариста на утренней службе, и постараться удовлетворить их искрящее любопытство ровно в той мере, в которой мне это нужно. Как же хочется забиться в кабинет отца и не покидать его до окончания самой свадебной церемонии, только Пресветлый знает!

— Вам бы отдохнуть ещё немного, а не делами графства заниматься, – неодобрительно посетовала Мелисса. – Вы сегодня, леди Эва, бледная какая-то, а всё туда же – по полям бегать да к рабочим приставать! И без вас батюшка справится, а вам бы о свадьбе лучше думать, платье на примерку скоро принесут – сразу после службы. Графиня Амалия просила передать.

Я лишь фыркнула. Мне было безразлично, сядет ли на мне платье, или же будет болтаться, как мешок. Если бы не важность того, что скажут гости, приглашенные со всех уголков королевства. Это было бы даже хорошо, лишь бы жених не обращал на меня своего пристального взгляда, от которого пробирало до костей. Мои родители разослали приглашения лишь соседям, с которыми так или иначе приходилось вести дела. Герцог же, как приближенное к короне лицо, мог обзавестись в этом случае поддержкой самого государя и пригласить монаршую семью, а также множеством незнакомых высокопоставленных особ. Перед ними лицом в грязь лучше не падать – иначе выпачкают всю, не пожалев собственных рук, и пройдут мимо. С такими людьми лучше дружить.

— Спасибо, Мелисса, – я улыбнулась женщине как можно теплее за её почти материнскую заботу. – Я постараюсь управиться поскорее и оставаться свежей к примерке платья.

Оставив завтрак нетронутым и лишь уделив короткое внимание своим волосам и домашнему платью, отправилась к отцу пораньше, чтобы иметь возможность обсудить как можно подробнее отчёт его управляющего. Уже давно папа жаловался на слабое зрение, а потому я терпеливо сидела рядом с ним каждое утро и разбирала закорючки, оставленные его помощником.

Уже шагая по по-раннему пустым коридорам, я с удивлением ощутила совсем не утреннюю свежесть, а зимний мороз, сковавший кончики моих пальцев. Я неуютно поёжилась. В середине лета подобная погода вызывала удивление с примесью грусти. Неужели циклон с Белого острова дошел до наших земель? Странно, ведь обычно о подобном нас всегда предупреждал маг-погодник, разнося весть по близлежащим графствам. Обычно предприимчивые владетели земель успевали что-то предпринять для спасения урожая или посевов.

Не желая тратить время на возвращение за тёплой одеждой, я толкнула дверь в комнату отца. Для меня она всегда была открыта, вот и сейчас я увидела папу, завернутого в домашний халат, который слегка топорщился на его раздавшемся с годами животе.

— Доброе утро, папочка, – я подошла и нежно поцеловала его в нахмуренный лоб.

Он отреагировал с запозданием, выдавав, насколько глубоки были его раздумья.

— Не слишком-то оно и доброе, милая. Я рад, что ты пришла.

Он одарил меня своей теплой улыбкой, от которой почти забылись завывания ветра по коридорам особняка.