Вот что будет.

Посмотрел на будильник. На тот, смешливый, хи-хи, ха-ха.

– Через полчаса выходим, – сказал я. – Север нас ждет, падем в его студеные объятия.

Егор вздохнул.

– Дэв!

– Ну что?!

Я обернулся.

Егор стоял посреди дороги и глядел вбок. В переулок.

– Что там?

– Посмотри…

Я вернулся. Даже не переулок, так, проход между домами. Метрах в сорока от нас, ближе к правой стене стоял сумрак.

– Замерз? – спросил я.

– Не знаю… Может.

– Дай карабин.

Егор передал мне оружие. С неохотой. Что неудивительно, к хорошему привыкаешь быстро.

Я прицелился. Выстрелил в ногу.

Сумрак упал с громким костяным звуком.

Егор стал перезаряжать оружие.

Я направился к поганцу. Дохлый и бессмысленный. Без головы.

Огляделся. Головы не было. И вокруг она не валялась. Подоспел Егор.

– Наверное, другие сожрали, – предположил Егор. – Они жрут друг друга, ты же знаешь…

Знаю.

– Почему остальное тогда не сожрали? – спросил я.

– Не успели, может… Смотри…

Еще сумраки. Дальше, рядом со стеной. Не совсем сумраки, их части. Лапы. Без туловищ. И наоборот.

– А где остальное? – спросил Егор.

– Кто есть хуже сумрака?

Егор пожал плечами.

– Нету, – сказал он. – Мы не знаем. Тут есть подземный водоем, там медузы жили… Медузы – это ерунда…

– Кто-то их убил, – сказал я. – Сумрачников этих. Посмотри на срезы. Руки-ноги не оторвали, а отрезали. Ровно и чисто. Аккуратно.

– И что? – спросил Егор.

– Ничего. Похоже на жнеца.

Похоже. Только раньше жнецы за мертвечиной не особо гонялись, они на нас, на людей в основном охотились. Хотя тут все меняется каждый день…

– Они сюда добираются? – спросил я.

– Кто?

– Жнецы. Такие.

Я изобразил жнеца. Руками помахал, зубами щелкнул.

– Не, таких нет. Не видел никогда.

– Ясно.

– Что ясно?

– То, что дальше идем.

Егор плюнул. Слюна потекла по стене, застыла.

– А если это Алиса? – спросил он. – Тех, вокруг танка, она же перебила…

– Если Алиса, то надо сказать ей большое спасибо. Но вряд ли это она, слишком уж аккуратно, Алиса замарашка. Да плевать.

На самом деле плевать. Если кто-то рубит в крошку сумраков, то ему только спасибо сказать нужно, нам работы меньше. С другой стороны, этот кто-то вполне может и на нас свое внимание обратить. Мы по сравнению с сумраками вообще беззащитны…

Ладно, поглядим.

– Вперед, – приказал я, и мы двинулись вперед.

Довольно долго мы пробирались через кашу стертого города. Что случилось здесь, было совсем непонятно, дома стояли почти все разрушенные, земля корежилась и проваливалась, улицы смешались, скашиваясь то вправо, то влево, прыгали вверх и вниз, в этом месте город хорошенько протрясла бешеная пляска. Егор предположил, что сюда кинули бомбу или под землей взорвалась бомба, а что, похоже на правду. Раньше много бомб запасли и прятали их под землей всегда, чтобы врагу недоступно было. Бомбы взрываются, на то они и бомбы.

Егор шагал спокойно, недовольно-прогулочным шагом. Что-то в нем побрякивало, то ли в самом, то ли в снаряге, но проверять его я не собирался, побрякивает, и ладно, потом поглядим. Я тоже не спешил, да и не мог – не очень-то попрыгаешь с костылем. Алиса мелькала в стенах, впрочем, не приближалась, держалась на удалении.

К темноте добрались до Савеловского вокзала. Тут я уже проходил, не так давно, с Курком. Впрочем, я почти не узнавал местность – тогда, в темноте все выглядело совсем по-другому, а разрушенных и обгоревших домов было не сосчитать, найти тот, в котором жил Предпоследний, в котором нас едва не сожрала сирена, поганая ночная ведьма, и из которого меня едва не прибило горящим роялем, не получилось. Ну и ладно.

Попытался отыскать вход в метро, бесполезно. Вокзал оказался тоже разрушенным, я сверился с картой, и мы с Егором двинулись в сторону Бутырской улицы.

Площадь перед вокзалом выглядела необычно, походила на большой муравейник, сложенный из неимоверного количества старых автомобилей. Тогдашней дурной обезьяньей ночью я не заметил этого, сейчас оценил – не меньше двадцати метров, целая железная гора. Видимо, их сгребали сюда со всех окрестных улиц, а то и со всей северной части города, очень много. Мы пустились в обход справа, по узкому промежутку между сплющенными машинами и развалинами вокзала. Егор запнулся за кривую трубу, свалился, взбесился, выдрал трубу, швырнул в машины. Лязгнуло.

– Осторожнее, – сказал я. – Тут обезьяны…

– Какие обезьяны? – усмехнулся Егор. – Ты чего, Дэв? Откуда у нас обезьяны?

Я не стал спорить. Обезьяны нас едва не сожрали, а теперь их и нет совсем, вроде. Под землю ушли. Или на юг, это ведь вполне могли быть бродячие обезьяны, летом, вытесненные из лесов жарой и дымом, ввалились в город через какой-нибудь туннель, а нам не повезло, мы с ними пересеклись…

Воняли они здорово.

Выбрались на Бутырскую, никаких обезьян. И хорошо, драться с ловкими тварями, которые к тому же метко швыряются камнями и обрезками железа, мне совсем не хотелось.

Егор сверился с картой.

– Тут уже недалеко, – сказал он. – Скоро должен спуск начаться, а переночевать можно…

Егор принялся изучать пометки на полях, морщить нос.

– Тут где-то с полкилометра, на той стороне. Папка там ночевал, ему понравилось.

– Хорошо.

Перебрались через улицу, двинулись вдоль стен.

Это была одна из сотен улиц, которые я видел в своей жизни, девятиэтажные, двенадцатиэтажные и шестнадцатиэтажные дома, они уродливо возвышались по обе стороны, первые этажи разграблены, вторые выжжены, ни одного целого стекла, улица Бутырская – самая скучная улица в мире, хотел бы здесь жить. В скучном доме, вон в том сером облезлом доме на восьмом этаже с балконом.

Егор вертел головой, сверялся с картой и с записками, но нужный дом не проявлялся, и я думал, не пора ли найти что-нибудь другое, поближе и поспокойнее…

– Вон, – указал Егор пальцем, – вот этот.

Необычно. В доме всего пять уровней, не больше, по сравнению с остальными он казался просто карликом. И тощий еще какой-то, совсем старинной постройки, по бокам у него торчали странные выпуклые башенки непонятного назначения, дом мне понравился. В нем чувствовался мир.