– Прости неразумную, коли по незнанию обижу тебя, старче… Но когда мы проезжали через Киев, стольный град земли вашей, слыхала я, будто Велес божество злое и для людей пагубное…

– То все неправда, дитятко, – вздохнул старый волхв, – Велес не зол и не добр, в нашем скудном людском разумении. Как не бывает злой или доброй вода, питая посевы и смывая жилища, как не бывает злым или добрым огонь, согревая в лютую стужу и сжигая дотла целые города. Так и Велес – он скотий бог, бог леса и поля, торговли и богатства. Он ведет мертвых и исцеляет живых. Мы волхвы исстари его слуги. Стольный князь Владимир решил, что может возвысить одного бога и запретить другого. Так он возвеличил громовика-Перуна, одного среди равных. Идола же мудрого Велеса, что прежде стоял на Подоле пустил вниз по реке Почайне, будто похоронил старика. А теперь Перун сам последовал за ним, и Распятому молятся в стольном Киеве. Но не у нас. Негоже отворачиваться от Богов своих пращуров, они тоже могут отвернуться. Как отвернулся Велес от Велеслава.

– Может ли это быть? – удивилась Асмир.

А мне, недвижно лежащему на застеленной шкурами лавке, вдруг стало ясно, что старик говорит чистую правду. Когда-то я был здесь частым гостем. Таким частым, что даже сейчас, умирающий от потери крови, чувствовал себя как дома. Спокойно и радостно.

– Мать Велеслава долго не могла разродиться. Ребенок должен был умереть, да и сама она тоже. Тогда-то и призвали меня. Лекарская сноровка моя была тут бессильна, оставалось лишь просить помощи Бога. И я стал просить. Он долго не отвечал, а когда ответил – повелел, чтобы ребенок был с малолетства посвящен ему. Потому и дали благополучно родившемуся мальчику имя Велеслав – славящий Велеса.

– И он помог нам сегодня?

– А-а-а, ты поняла… Да, помог. Несмотря на то, что Велеслав, который должен был стать волхвом и сменить меня в этом святилище, отказался от своего служения, и отдал себя драчливому Перуну. Он считал, что только так может вернуть долг старому Освальду, что заменил ему отца. Но Велесу чужда мелкая ревность, в его владении вечность. Он вновь, как двадцать два лета назад, спас Велеславу жизнь. Иначе, ты не нашла бы дороги к моему жилищу, а кружила вокруг до самого утра. Те, кого Велес не захочет пропустить, не смогут и близко пройти к святилищу.

– Не опоздала ли я? Он такой бледный. И до сих пор не пришел в себя.

– Не знаю, – проворчал волхв, – Кровь-то я заговорил. Но потерял он ее слишком много… Будем ждать. Если доживет до утра – выхожу.

– Можно ли еще что сделать? – дрожащим голосом спросила Асмир. Плачет? Обо мне?

– Можно попытаться, – решился старик.

И тут мне, наконец, вспомнилось как его зовут. Мураш. Нелепое, смешное имя, если не знать, что муравьи издавна считались посвященными Велесу. Я улыбнулся и открыл глаза. В неверном свете очага все вокруг выглядело каким-то нереальным. Голова моя кружилась, и казалось, что рога, беспорядочно натыканные в стены избы, исполняют какой-то танец, весьма смахивающий на вальс.

– Очнулся, хвала Велесу! – обрадовался Мураш, – на вот, испей.

И протянул мне благоухающий ковш, в котором за версту угадывались ароматы сосны, мяты, солодки, пастушьей сумки и крапивы. Как я смог различить их, для мне загадка, никогда не имел дела с травами, а вот поди ж ты… Не зря, видать, Велеслав здесь с малолетства ошивался.

Я хотел приподняться, чтобы выпить отвар, но не смог даже повернуть голову. Тогда волхв, бормоча в мой адрес какие-то не особо лестные эпитеты, принес полую камышинку, и чуть согнув, опустил одним концом в ковш, а другой поднес к моим губам.

– Пей, неразумный. Эк тебя угораздило. Почему сам-то кровь не заговорил? Совсем что ли память потерял? – ворчал он, наблюдая, как я глотаю эту горькую гадость. – Погоди, погоди-ка!

Его глаза, прятавшиеся за седыми кустистыми бровями, вдруг обрели навсегда казалось потерянный цвет, став пронзительно синими.

– Да-а-а, дела-а-а… – протянул он, пристально оглядывая меня с ног до головы. – Никогда еще такого не видел. Сказал бы кто-нибудь – не поверил.

– Что? Что с ним такое? Да не молчи ты, дедушка! Он умирает? – встревоженной пичугой подлетела Асмир.

– Нет. Пока, нет. Я уж решил, будто у меня не ладно с глазами. Вот гляжу на него и вижу не одного Велеслава, а сразу двух. И коли первый спит, убаюканный сонным зельем, то второй… Вот почему ты не смог остановить кровь, ты просто не знал как.

Тут я впервые порадовался, что сил у меня не осталось даже на разговоры. Иначе как бы смог объяснить произошедшее? Сам ведь так ничего и не понял.

А Мураш все зыркал на меня и молча шевелил сухими старческими губами. Потом встал, принес сосновую ветку, запалил от очага и принялся быстро размахивать надо мной, очевидно, решив потягаться в скорости с вертолетным винтом. Звуки, которые он при этом издавал, напоминали одновременно шипение разъяренных обитателей серпентария и утробное завывание стаи голодающих волков. Бледная Асмир, ничего не понимая, забилась в самый дальний угол, и невидимая в темноте шептала что-то на своем языке. Может быть молилась.

Казалось попытка экзорцизма, которую предпринял старый волхв, должна была вызвать у меня обычную в таких случаях реакцию, а именно приступ жизнерадостного веселья. Но… Но вместо этого с каждым его взмахом, каждым вскриком, по спине моей пробегали противные мурашки. Что-то тяжело навалилось на грудь, так, что дышать стало практически невозможно, а перед глазами мелькали, как кадры анимационного кино, фрагменты моей тридцативосьмилетней биографии. Наконец, все закончилось. Мураш отложил почти полностью сгоревшую ветку, и тяжело опустился на лавку рядом со мной. Стало очень тихо.

– Как он? – высунулась из угла не на шутку перепуганная девушка.

– Авось выдюжит. Я-то поначалу решил, будто в тело Велеслава вселился дух бесприютный, али еще какая нечисть. Только после всего, что я сделал, он бы уже давно убрался. А их как было двое, так и осталось. И второй, слишком смахивает на первого. Нет. Не понимаю. Не встречалось такого на моем, ох, и долгом веку… Одно средство теперь осталось. Самого Велеса просить. Потому как вижу, через пришельца этого жизнь Велеслава утекает.

Я хотел было возразить: ничего через меня не утекает. Мы с Велеславом очень даже хорошо уживаемся. Но накатила такая слабость, что держать глаза открытыми и то стало невмоготу. Может и прав старик… Может это из-за меня Велеславу так не повезло. Хотя с другой стороны, где бы он теперь был, если б не я? С содранной шкурой по реке сплавлялся?

– Вот что, девонька, – решился, наконец, Мураш. – Придется нам сейчас идти в святилище. Подмогу для Велеслава испрашивать. Тут то ты и потребуешься.

– Я готова! – мрачно и торжественно провозгласила Асмир, ни дать, ни взять, собравшись на заклание. – Я у него в долгу и с радостью расплачусь своею жизнью.

Ну, вот! Похоже, девчонка решила, что ее нужно принести в жертву ради моего спасения. Как будто она забыла, что долг свой успела вернуть уже трижды!