– Выслушай меня, – просящим тоном воскликнул он. – Нам надо… Что ты делаешь? – не веря своим глазам, потрясенно спросил он, глядя вслед уходящей Эви. – Вернись сейчас же! Ты не можешь просто так уйти!

«Как бы не так», – язвительно сказала про себя Эви.

– Выражаясь словами одного самовлюбленного и самоуверенного хама, которого я хорошо знаю, – бросила она через плечо, – иди к черту!

* * *

В двери ее спальни этой ночью стучались двое. Оба не получили никакого ответа. Оба обнаружили, что дверь заперта.

Одним человеком была ее мать. Эви поняла это, потому что мать окликала ее, и привычная резкость в голосе на сей раз заглушалась толстым деревом двери. Вторым человеком был Рашид. Эви узнала его по молчанию – он просто стоял за дверью, словно мрачный немой призрак.

Всю ночь Эви провела без сна, лишь на несколько минут проваливалась в тяжкую полудрему, ворочаясь с боку на бок на широкой кровати – истинное наказание, выдуманное ее матерью для непослушной дочки.

А какое наказание ждет ее за этого незаконного ребенка? Эви мрачно усмехнулась. Не иначе как отказ от нее всей семьи.

А Рашид? – продолжала она размышлять с тем же чувством едкой горечи. Неужели он на самом деле ожидает от нее благодарности за это запоздалое и почти вынужденное предложение?

Нельзя забывать и о вездесущих журналистах, напомнила себе Эви, глядя в темноту. Для них эта история будет поистине роскошным подарком. Рано или поздно они до всего докопаются. И ни развод, ни брак не остановят их ядовитых перьев.

Может быть, второй выход действительно лучший. Может быть, быстрый, хотя и кровавый исход этой истории спасет всех участников от позора? Но при одной только мысли об этом Эви затряс озноб. Она здорова, богата, и у нее нет ни малейшего повода – морального или какого угодно иного – прерывать эту жизнь, не дав ей даже начаться.

Эта крошечная жизнь была зачата в любви, пусть даже теперь любовь осталась где-то там, позади, на лужайке между замком и озером Беверли. Она любит своего ребенка. Она хочет увидеть, как он будет расти, взрослеть, станет совсем большим, наконец… И неважно, что по этому поводу будут думать его отец, бабушка и даже дедушка, но она сделает так, что ее ребенок будет гордиться своей смешанной кровью, с жаром пообещала себе Эви.

Забрезжил рассвет, а сон по-прежнему не шел к ней. Устав ворочаться, она поднялась и направилась в ванную. Приняв душ и надев свежее белье, Эви вернулась в комнату, облачилась в джинсы и футболку и собрала волосы в хвост. Потом натянула спортивные тапочки и бесшумно выскользнула в коридор. Ей хотелось прогуляться по свежему воздуху, прежде чем придет время снова встретиться с Рашидом.

Эви спустилась вниз. Час был слишком ранним, тем более для людей, праздновавших вчера до позднего вечера. Однако Эви совсем не подумала о том, что двери окажутся крепко запертыми на прочные железные задвижки, сохранившиеся еще со старых времен.

К счастью, в это самое время в холле появился дворецкий. На его лице отобразилось легкое удивление, однако он быстро спрятал свои эмоции и вежливо сказал:

– Доброе утро, мисс Делахи. Если вам угодно позавтракать, то…

– Нет… – Дворецкий хотел уже уйти, но Эви остановила его: – Я только хотела выйти на улицу, подышать свежим воздухом, но не могу открыть двери. – Она виновато улыбнулась.

Дворецкий улыбнулся в ответ, и через две минуты тяжелая дверь распахнулась и выпустила пленницу наружу, навстречу свежему влажному дыханию английского утра.

Она уже хотела направиться в сторону озера, как вдруг услышала шум подъезжающего автомобиля.

Минуту спустя машина появилась из-за часовни и остановилась. Водитель вышел.

Увидев Эви, он помахал рукой. Это был Гарри.

– С добрым утром, Эви, – крикнул он, быстрым шагом направляясь к ней. – Ты ранняя пташка!

– Как и ты, – с трудом улыбнулась Эви.

– Приходится, такова моя работа, – поморщился он.

– Но… разве ты не здесь ночевал? Гарри покачал головой.

– Нет, мы с приятелями уехали, но я оставил здесь пиджак, так что решил заехать за ним по пути домой.

– Ты едешь домой? – Сердце Эви беспокойно застучало от внезапно пришедшей на ум отчаянно смелой идеи. Гарри жил всего в десяти милях от Лондона.

– Одна моя лошадь вот-вот ожеребится, – кивнул он. – Первый раз, так что я хочу сам пронаблюдать за всем – вдруг возникнут осложнения.

– Гарри… Ты не подбросишь меня домой? – Эви внезапно поняла, что ей отчаянно необходимо сейчас: уехать, сбежать отсюда.

– Конечно, – кивнул он и слегка нахмурился, вдруг заметив темные круги у нее под глазами и болезненную бледность.

– Ты подождешь меня, я только побросаю вещи в сумку, хорошо? – попросила Эви, поворачиваясь в сторону дома. – Пять минут, Гарри, мне нужно всего пять минут.

Но спустилась она обратно уже через три, с лихорадочным румянцем на щеках и таким затравленным выражением лица, что Гарри, ожидавший ее у дверей с пиджаком в руке, встревоженно спросил:

– Все в порядке, Эви?

Она только кивнула, отдавая ему сумку.

– Все в порядке. Я оставила в комнате записку для матери.

– И для шейха Рашида?

Эви не ответила; молча она зашагала в сторону машины, опустив голову и держа спину очень-очень прямо.

Когда Гарри уложил ее сумку в багажник и сел за руль, Эви уже ждала его на пассажирском месте. Мудро решив придержать вопросы до более удачного момента, Гарри завел двигатель, и машина тронулась с места. Они не проронили ни слова, пока не отъехали от замка Беверли на несколько миль.

– Спасибо, – наконец прошептала Эви.

Гарри бросил на нее обеспокоенный взгляд. Он знал ее с раннего детства, поэтому безошибочно мог угадать, когда она расстроена.

– Не хочешь рассказать, что случилось? – мягко спросил он.

– Между мной и Рашидом все кончено, – услышала Эви собственный голос, поражаясь, как ей удалось сказать это, а сердце не разорвалось на клочки.

Но хуже всего было то, что Гарри даже не удивился.

– Об этом все сплетничали вчера вечером, – кивнул он. – Говорили, что его отец очень болен и Рашид должен вернуться домой, чтобы жениться, прежде чем со стариком случится что-нибудь…

От этих слов Эви буквально парализовало на несколько страшных секунд. Теперь многое – очень многое – встало на свои места и приобрело совершенно иной смысл.

Например, фраза «Ты хотя бы понимаешь, что для меня значили эти две недели? Ты даже представить не можешь, скольких проблем можно было бы избежать!».

Может быть, отец Рашида выставил сыну ультиматум, когда тот был дома? Поэтому эти две недели и были так важны для него?