– И, может быть, она ее заслужила, – вмешался брат. – Потому что не удостоила нас появлением вместе ни на одной фотографии!

Глаза Рашида сузились. Щеки Эви вспыхнули. Для него это явно было новостью.

– Почему? – спросил он.

– Потому что ей компания показалась неподходящей, – ехидно поддразнил сестру Джулиан.

– Джу, не груби, – одернула его Кристина. – Ты прекрасно знаешь, почему Эви так поступила.

– Тогда, может быть, ты объяснишь это и мне, Кристина? – сумрачно попросил Рашид. – Извини, Джулиан, но я уведу твою невесту ненадолго…

И он ловко обменялся партнершами с Джулианом, уведя в танце покрасневшую до слез невесту. А брат с сестрой остались стоять, глядя им вслед.

– Думаю, он разозлился, – сказал Джулиан.

– Ты, кажется, тоже, – устало ответила ему сестра.

– И не только я, – вздохнул Джулиан, беря Эви за талию и продолжая танец. – Наша мать поднималась к тебе недавно.

– Что? – испуганно воскликнула Эви, чувствуя, как у нее перехватывает горло. – Ты шутишь, Джулиан! – дрожащим голосом сказала она.

– А в чем дело? – улыбаясь типично мужской улыбкой, спросил брат, заставив Эви покраснеть до корней волос. – Ого! Неудивительно, что наша матушка снова на тропе войны. Надеюсь, у вас хватило ума запереть дверь?

– Рашид запер… – пролепетала она.

– Старина Рашид, – усмехнулся ее брат. – Всегда думает, что делает, парень что надо.

– Но она ведь ничего не слышала? – встревоженно спросила Эви.

Глядя на сестру сверху вниз насмешливым взглядом, Джулиан выдержал паузу, словно размышляя, сказать или нет, и, только когда щеки Эви из пунцовых стали мертвенно-бледными, расхохотался:

– Она слышала, как вы разговаривали, и только.

– Ах ты, негодяй этакий, – пробормотала Эви, чувствуя, что вот-вот упадет.

– Это тебе в наказание, – безжалостно сказал брат. – За то, что ты так демонстративно избегала перед фотокамерами как нашего общества, так и общества Рашида, совершенно напрасно надеясь, будто это избавит нас от сплетен о ваших с ним отношениях. Ты сделала только хуже, – мрачно продолжал он, – это лишь развяжет сплетникам языки и даст им новую пищу, Эви.

– Я не хотела, чтобы в газетах вместо ваших с Кристиной фотографий появились снимки нас с Рашидом, – пробормотала она, защищаясь.

– Ну, а теперь они просто напишут, что не могли поймать вас в кадр. Ты спросишь, откуда я это взял? Дело в том, что большинству гостей репортеры задавали именно этот вопрос. Поэтому, в свою очередь, и ваше появление вечером рука об руку на всех произвело соответствующее впечатление.

– Ты заметил?

– Иногда ты оказываешься таким наивным ребенком, Эви, – вздохнул Джулиан. И, отвечая на ее изумленный взгляд, добавил: – Могу поклясться, что все в зале это заметили. Для того Рашид это и сделал, разве не так? Ему попросту надоело играть роль скелета в твоем уютном шкафу. У него тоже есть гордость, и немалая притом. А ты сегодня ее очень сильно задела своим поведением.

К тому моменту, когда Рашид вернулся, ведя раскрасневшуюся невесту к ее жениху, Эви стояла, пытаясь осознать тот факт, что своим сегодняшним поведением она умудрилась так или иначе огорчить всех, кого любит.

Рашид, не говоря ни слова, повел ее снова в танце, но его пальцы на ее талии говорили о многом, а лицо снова скрылось за маской спокойствия, так хорошо ей знакомой.

– Я тебя предупреждала, – не выдержав молчания, проронила Эви, хотя и понимала, что в этом положении лучше не говорить ни слова.

– Предупреждала, – кивнул он. – Какая жалость, что в твоей комнате не было скрытых камер. Мы одним ударом могли бы пресечь все сплетни и слухи вокруг нас.

– Прекрати, Рашид! – вспыхнула Эви. Ее чувство вины постепенно начало перерастать в гнев. – Скажи мне лучше, – спросила она, – если бы это у твоей сестры была свадьба, а я по какой-то нелепой превратности судьбы была на нее приглашена, что бы было?

Рашид стиснул зубы, линия его подбородка затвердела, губы сжались.

– Ты попросил бы меня не приезжать на свадьбу, – ответила Эви за него. – И если бы я, как ты, отправила тебя к черту и все равно приехала бы, то ты бы попросту меня не замечал! Но, в отличие от тебя, – с горечью добавила она, – я бы прислушалась к твоей просьбе, как бы она меня ни ранила. Есть такое качество, как достоинство, Рашид, – холодно продолжала она. – Ты должен был бы понять меня, так как чувства собственного достоинства тебе как раз не занимать. И сегодня я защищала свое достоинство, не твое. А если тебе это не нравится – что ж, тем хуже!

Может, к счастью, может, нет, но в этот момент музыка смолкла. Танец кончился. Эви бросила гневный взгляд на его холодно-спокойное лицо Рашида и пошла прочь.

После этого она снова перестала его замечать – как любого человека, который посмел бы обвинять ее во всех смертных грехах. И остаток вечера Эви провела, общаясь с людьми, которым не было дела до ее личной жизни. Она смеялась, шутила, танцевала и болтала о пустяках, она была поистине блистательна, как подобает красавице из высшего общества.

Хотя в душе она никогда еще не чувствовала себя более одинокой.

Наконец наступило время новобрачным уезжать, и все гости собрались в огромном просторном холле замка, чтобы проститься с ними. Перед вылетом на Барбадос, где они собирались провести медовый месяц, они должны были переночевать в отеле близ аэропорта Хитроу.

Кристина появилась на верхней площадке широкой мраморной лестницы, одетая в светло-розовый костюм от Диора. В руках она держала свадебный букет. Джулиан, стоявший позади невесты, с улыбкой слушал возгласы гостей, просящих бросить счастливый букет.

Эви стояла внизу, смеясь и поддразнивая Кристину вместе с остальными, когда внезапно заметила подозрительный блеск в глазах своей невестки, и не успела опомниться, как цветы взвились в воздух и приземлились прямо ей на грудь.

В тот же миг в огромном холле воцарилась тишина. Все стояли и смотрели на Эви. Ни шуток, ни смеха. Щеки Эви медленно начала заливать краска.

Из угла холла на нее смотрел Рашид, замерев и не в силах пошевелиться. Не было ни одного человека среди гостей, кто не понимал бы, что у Эви нет ни единого шанса выйти замуж, пока она остается с ним. Эта мысль, словно удар плетки, обожгла его.

– Что же… – тихо и печально произнесла Эви. – Все мы живем и надеемся, я так думаю.

Гости рассмеялись, но не весело, а скорее нервно.

Для Эви это был худший миг в ее жизни. Однако она продолжала улыбаться, удерживая слезы страшным усилием воли. Обняв и поцеловав брата, она обняла и смутившуюся Кристину.

– Прости, Эви, – прошептала ей невестка, – я не хотела…