у всех, и вести личные разговоры по городскому телефону в больнице среди персонала было очень распространено. По крайней мере, в вечернее время и выходные.

«Дорогой», «Любимый», «Да мое солнышко», «Я тебя тоже люблю»… Ольга слушала их воркование, и ей было неловко присутствовать рядом. Ей казалось, будто, невольно слушая их разговор, она делает что-то некрасивое, подглядывает за ними, что ли.

Она взяла фонендоскоп и направилась в палату, хотя совсем недавно делала обход. Там царили мир и спокойствие — кто-то уже спал, кто-то поедал принесенные родственниками угощения, а один недавно поступивший к ним пациент разговаривал по сотовому телефону. «Крутой», — подумала Ольга.

Она подошла к пустующему сестринскому посту, находившемуся между женской и мужской половиной, и, сев на стул, задумалась.

Ей было грустно. «Может быть, позвонить Данилевскому? — подумалось Ольге Ивановне. — Собственно, почему бы и нет?»

Телефон в квартире Данилевского опять ожил. Звонок показался ему невыносимо резким, и он устало снял трубку.

Это оказалась Ольга Ивановна. «У меня пока затишье, — сказала она. — Можем поговорить».

— Сдашь смену — приезжай сразу ко мне, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты была рядом.

После того, что он узнал о Лане, быть одному казалось невыносимо. «Как хорошо, что у меня есть она», — подумалось Данилевскому.

— Пока я приеду, ты уже будешь на работе, — возразила Ольга. — У меня же нет ключа! Или кто-то еще откроет мне дверь?

— Не болтай глупостей, никого кроме меня здесь быть не может. А с ключом действительно неувязочка… Завтра я сделаю тебе копию.

— Ну, я не напрашивалась… — несколько смутилась Ольга.

— Я сам этого хочу. Ключ у тебя будет. Приезжай вечером. Я приду с работы в семь. Хорошо?

Конечно, она согласилась. Как странно устроена жизнь — зарекаешься от чего-то, например, от отношений с родственниками больных, и на тебе — вот они, во всей красе! Теперь уже Ольга ничего не имела против Данилевского. Он сказал, что у нее будет ключ от его квартиры. Что ж, это добрый знак. Неужели жизнь наконец-то налаживается?

Медсестра налила чай себе и Ольге Ивановне, достала печенье и бутерброды. Ольга Ивановна села к столу. Но, не успела она сделать глоток, как в ординаторскую прибежала другая сестра из кардиологического отделения.

— Ольга Ивановна, — взволнованно сказала она, — у нас такое!

— Да что случилось, Света? Говори толком.

— Игорь Олегович пришел.

Ольга Ивановна недоуменно посмотрела на часы. Доктор Дудь вздумал прийти на работу в столь позднее время и не в своё дежурство… Странно, конечно, но разве это повод для такого волнения?

— И он пьяный, — закончила Света. — К пациенткам пристает, никого из нас не слушает.

Ольга Ивановна почесала затылок: «М-да… Что это наш доктор Дудь придумал? Надо его спать уложить поскорее, а то кто-нибудь из больных пожалуется», а вслух спросила:

— Девочки, у нас есть спирт?

— Конечно!

— Точно спирт, не лизанин? Его можно пить?

В больницах уже начали появляться спиртовые растворы с добавками, которые употреблять внутрь было нельзя. Для стерилизации они годились, а вот для пития — категорически нет. Причём запахом они не различались. Но наравне с ними бывал и настоящий спирт.

— Так ты уверена, не лизанин?

— Да спирт, спирт! — заверила реанимационная сестра, недоуменно глядя на Ольгу Ивановну.

— Очень хорошо. Сделай так: налей его в стаканчик, и туда же вылей успокоительного. Надо угостить этим Дудя, тогда он заснет. К утру проспится, а больные, надеюсь, этот казус забудут. Я пошла на отделение.

Но далеко ходить не пришлось — доктор Дудь сам вошел в ординаторскую. Он не шатался и не буянил, выглядел вполне прилично, только запах спиртного изо рта выдавал его состояние.

Увидев Ольгу, он улыбнулся и присел рядом с ней. Взяв ее за руку, доктор Дудь посмотрел ей в глаза и тихо произнес:

— Оленька, ты — прелесть. Ты — ангел. Ты — самое чистое и прекрасное существо.

Он поцеловал ее руку и вновь посмотрел ей в глаза. Взгляд его был трезвый и почему-то очень грустный.

Ольга растрогалась, ведь никто до этого момента не говорил ей такие слова и не целовал ее рук.

— Спасибо, — вымолвила она. — Спасибо Вам.

— Оленька, ты — солнышко.

— Ложитесь спать, — мягко сказала Ольга. — Уже поздно, давайте отдохнем!

— Я не хочу спать.

— Тогда посидите со мной.

«Только бы он никуда не ходил», — подумала Ольга и подала ему приготовленный сестрами спирт с успокоительным:

— Угощайтесь! Мне нельзя — я на работе, а Вы выпейте за меня.

Доктор Дудь взял стаканчик и поднес было его ко рту, но тут что-то вспомнил и, поставив его на стол, наклонился к Ольге:

— А я знаю способ, как быстро покончить с собой! Если кое-что ввести в вену, то никто не сможет откачать! — хитро прищурившись, сказал он.

— Ну и что, я тоже знаю, — пожала плечами Ольга.

Еще бы ей не знать, работая с сильнодействующими лекарствами. Сейчас ей почему-то захотелось блеснуть знаниями фармакологии, и она, не заподозрив ничего дурного, поведала их ему.

— Да, — поразмыслив, ответил доктор Дудь, — но можно и по-другому. Подумай.

Ольга начала напряженно соображать, перебирая названия медицинских наркотиков, но Дудь на все отвечал «нет».

— Это гораздо проще, — будто подзадоривая ее, заговорщицки говорил он. — И у меня дома это лежит в холодильнике.

— Героин?..

— Да нет же! Проще!!!

Ольга сдалась, и он сказал. Это действительно оказалось до смешного просто…

А доктор Дудь снова поцеловал ее руку, произнес: «Ты прелесть», потом внезапно встал и тихо удалился из ординаторской.

Это был последний раз, когда Ольга Ивановна видела своего коллегу. Через день сообщили, что он внезапно скончался.

* * *

Данилевский встал с разобранного дивана, взглянул на часы. Стрелки показывали половину одиннадцатого, а за окном были легкие сумерки.

— Смотри, Оля, как день прибавился!

Прикрывшись тонким одеялом, Ольга продолжала лежать на диване.

— Угу.

Данилевский закурил, и она тут же попросила сигарету себе. Он протянул ей пачку «Далласа» с зажигалкой, сказав при этом:

— В постели курить вредно.

— Отчего же именно в постели? — полюбопытствовала Ольга, намекая, что курить вредно в принципе.

— Может случиться пожар.

Она откинула одеяло, встала с дивана и прошлась по комнате. Данилевский еще раз оценил взглядом ее обнаженное тело. «Ноги коротковаты, таз тяжеловат, а грудь очень даже ничего. И живот почти плоский». Ольга закурила, начав пускать вверх голубые кольца дыма.

— Ты раньше была замужем? — зачем-то спросил Данилевский.

— Нет. Что за странный вопрос?

— Просто интересно.

— Ну, был у меня парень, встречались около года, а потом я спросила, как он смотрит на свадьбу. И после