этого он перестал со мной общаться. Сейчас мужики не те, что за нашими мамами ухаживали. Для них жениться — все равно что в тюрьму идти. Ни за что не согласятся!

Данилевский усмехнулся:

— Не суди обо всех одинаково.

— Я же права. Вот ты, например.

— Вообще-то, я был женат. Ты забыла?

— Но ты же развёлся!

— Хм. Ну что же, я, между прочим, не против еще раз вступить в брак. Оля, а правда, давай поженимся.

Она удивленно взглянула на него:

— Ты уверен? Если мои слова для тебя — вызов, прости. Но играть серьезными вещами не надо.

Ольга боялась, что, как и ее прошлый мужчина, Данилевский испугается и предпочтёт удалиться из ее жизни. Он же вспомнил Лану и ту боль, что она причинила ему. Потеряна она для него или нет — оставаться дальше одному Данилевскому сейчас показалось глупо. Вся его жизнь после развода была ожиданием Ланы, и вдруг в одночасье ожидания оказались напрасны… Чего теперь ждать? А эта девушка казалась неплохой партией.

— Оля, я серьезно. Ты согласна?

— Даже не знаю… Ведь я почти не влюблена в тебя…

Тут же она себя мысленно отругала — когда еще ей кто-нибудь сделает предложение! Разве такую удачу упускают!

— Ну и что! В браке это не главное, — отвечал меж тем Данилевский. Казалось, его никак не задело признание в нелюбви.

— Что же, по-твоему, главное? — удивилась Ольга.

— То, что мы друг другу подходим, что не ругаемся по пустякам и не раздражаем друг друга своими привычками. Решено, женимся. Скажи «да»!

Ольга, засмеявшись, утвердительно кивнула.

10

Концерт

Данилевский пошел на принцип, проявив невиданное рвение в подготовке к свадьбе. Правда, ожидание события затянулось на три месяца вместо положенного одного — Ольга захотела регистрировать отношения непременно во Дворце бракосочетаний. «Чем тебя районный ЗАГС не устраивает? — пытался уговорить ее Данилевский. — Там тоже есть торжественный зал, все происходит точно так же. А очереди нет». «Саня, — отвечала она, — я выхожу замуж впервые и хочу, чтобы этот день был великолепен. Чтобы было все — платье, красивый Дворец, ресторан с танцами! Можно же ради этого подождать пару лишних месяцев?»

Переезжать к Данилевскому Ольга не торопилась, но звонила ему каждый день. Даже на работу, что приводило его в смущение. Так прошел первый месяц ожидания.

Воспоминания о Лане все же не давали ему покоя. Любовь заменило чувство всепоглощающей обиды от ощущения, что она использовала его — вычерпала до дна, а потом заменила другим человеком. Более пригодным. С большим, чем у него, запасом терпения. Данилевскому так хотелось увидеть ее или хотя бы услышать голос любимой, и, торжествуя, сказать, что у него есть невеста. Что случится потом — Данилевский понимал весьма смутно. Правильнее сказать, вообще не задумывался об этом.

— Слушай, а почему мы никуда не ходим? — спросила однажды Ольга. — В театр, например.

Они ужинали на кухне Данилевского. Ольга приехала к нему чуть раньше его возвращения с работы — ключи от квартиры у неё уже были, и приготовила нехитрую еду.

— Ты хочешь в театр? — Данилевский удивленно поднял глаза от тарелка с котлетой и макаронами.

— Да, хочу! Ну или в филармонию, например.

Данилевский любовью к театральному искусству не отличался. Ему всякий раз казалось, будто актеры переигрывают, и несколько коробило от неестественности происходящего на сцене. Почему-то прошлая его жена бывать в театрах очень любила. Сходив с ней на пару спектаклей, Данилевский позже старался избегать таких вечеров. Сначала он ссылался на необходимость доделать работу, которую брал домой — Алла была к такому привычной, а позже и вовсе говорил, что не хочет никуда идти, предлагая ей провести театральный вечер с приятельницей.

«Все женщины, что ли, любят театры?» — подумал Данилевский. Он попытался припомнить, как к этому относилась Лана, но на ум не пришло ни одного подобного эпизода.

— Ну, раз хочешь — давай сходим, — равнодушно сказал Данилевский. — Выбирай, на какой спектакль.

«Что ж поделать, один раз можно. А там видно будет», — подумал он.

— Я так давно не была в филармонии! — оживилась Ольга. — Давай туда пойдём, а?

— Как пожелаешь. Только купи билеты сама, хорошо? Деньги я дам.

В филармонии было людно. Народ собрался весьма разношерстный. Пожилые и даже совсем старые дамы в бархатных платьях, поддерживая друг дружку под ручку, неспешно поднимались по парадной лестнице. Они покупали программки у таких же пожилых, как они сами, служительниц филармонии и двигались дальше. Иногда мелькали женщины помоложе. Одеты они были самым разнообразным образом. Данилевский взглянул на Ольгу, желая сравнить ее с остальными. На ней была простая белая блузка, заправленная в коричневые брюки прямого покроя. «Интересно, у нее нет платья?» — почему-то подумалось Данилевскому.

Войдя в фойе, Ольга восхищенно сказала:

— Ты посмотри, как здесь красиво!

— Красиво, — согласился Данилевский. — Смотри, как странно. Почти одни женщины вокруг. Помнится, мой отец как-то сказал, что в филармонию ходят только старые девы. Весьма точное наблюдение, ты не находишь?

Ольга возмутилась:

— Ты что! Почему такой стереотип? Посмотри, вон там мужчины!

Данилевский перевел взгляд, куда она указала. Действительно, двое молодых людей лет двадцати в компании нескольких девушек такого же возраста, весело переговариваясь, рассматривали программку. Девушки были стройны, хороши собой. Молодежная компания с нескрываемым удовольствием предвкушала предстоящий концерт. Кое-где промелькнула супружеская пара с явно скучающим подростком.

— Возможно, ты и права, — сказал Данилевский. — Хочешь, посмотрим, что тут в буфете? Или в зал пойдем?

Взглянув на миниатюрные часики, Ольга ответила:

— Времени не так много осталось, скоро начнется. Давай поищем наши места.

Прозвенел третий звонок. Концерт начался. Играли Чайковского.

Осматривая ярко освещенный зал с обилием лепнины и хрусталя, наполненный звуками классической музыки, Данилевский думал, как устарела такая подача звука. Нет, к акустике зала у него претензий не было, но этот яркий не меняющийся свет, эти статичные оркестранты в черном… Хотя, надо признаться, музыкантши были весьма привлекательны. Все как на подбор стройные, в обтягивающих фигуру длинных платьях они были очаровательны и манящи. «А тут все-таки есть на что посмотреть», — усмехнулся про себя Данилевский.

Налюбовавшись прелестными оркестрантками, где-то в середине первого акта он все же начал скучать. Музыка Чайковского ему не нравилась. Чтобы как-то развлечься, Данилевский решил проверить свою теорию — действительно ли женщин здесь больше? Он начал просматривать первый ряд. Слева направо, считая по головам мужчин и женщин. Потом второй, третий… Пока что его теория подтверждалась: на десять женщин в каждом ряду приходилось примерно от двух до четырех мужчин. Данилевский