– Не о пресечении возможного восстания думал ты, сладкоязыкий змей, а о своей проклятой похоти! – обличал Писарро своего недоброжелателя в воображаемых диалогах.

Кортес вожделел прекрасную индианку – этого ему не удавалось скрыть, несмотря на придворную закалку. Завоеватель Перу намеревался вызвать на дуэль покорителя Мексики, но об этом прознали младшие братья Франсиско и взмолились:

– Брат, нет никаких сомнений, что ты орудуешь мечом куда проворнее проклятого Кортеса. Ты убьешь его, конечно же. И после этого Карлос обрушит свой гнев на тебя и твое семейство. Все лишения, которые мы терпели, окажутся напрасными! Твой триумф будет предан забвению! А род Писарро прервется… Молим тебя, отступись. Оставь донью Инес ее судьбе!

Семеро гордых мужчин смиренно просили Франсиско одуматься. В ярости он избил до потери сознания Эрнандо и Хуана, чуть не свернул шею Гонсало и сломал нос самому младшему – Педро. Но чуть позже, остыв, нехотя признал их правоту. Право враждовать и объявлять войну Карлос Пятый признавал только за собой, требуя от своих солдат железной дисциплины.

С Инес Писарро удалось увидеться после этого лишь однажды. Прощание вышло невероятно тяжелым. Бесстрашный воин и безжалостный завоеватель не мог найти слов. Он краснел, потел, мычал, но не мог признаться в своей капитуляции любимой женщине.

– Я дочь короля, ты верный слуга короля, мы оба знаем, что повиноваться слову властителя необходимо беспрекословно, – печально молвила Инес. – Сначала я ненавидела тебя. Видела лишь твою свирепость и жестокость. Но потом узнала, каков ты на самом деле – смелый, верный и нежный. – Принцесса ладонями коснулась лица возлюбленного и продолжила: – Наше с тобой счастье было обречено с самого начала… – она взяла длинными тонкими пальцами увесистый амулет. – Этот волшебный талисман добыли по приказу моего деда. Говорят, что с того времени, как он оказался в Куско, все пошло не так. Умерло много людей, войны начали раздирать наше государство. Сердце это имеет большую власть, но поскольку отняли его силой у племени любви, получив проклятия от старого колдуна, оно не приносит счастья. Забери же его с собой. Быть может, однажды сей амулет вернется законным владельцам. И помни, что я любила тебя всем сердцем!

Вскоре после этого к Писарро примчался гонец. За день до свадьбы с Кортесом принцесса Инес выбросилась из башни на камни замкового двора. Неделю военачальник, запершись в отдельной комнате портового кабака, вдрызг упивался крепчайшим агвардиенте. Хозяина заведения, чрезмерно тревожившегося об оплате и имевшего глупость намекнуть об этом, конкистадор отмутузил так, что тот перестал узнавать родных и начал сильно заикаться. Кузен пострадавшего, который служил в городской добровольческой полиции, явился с четырьмя вооруженными дружками, дабы проучить дебошира. Писарро зарубил двоих, не вставая из-за стола. Оставшиеся трое так и не смогли покинуть комнату, хотя изо всех сил стремились спастись.

История об этой бойне через полчаса стала известна алькальду. Градоначальник приказал оставить все как есть и следить, чтобы у дона Франсиско всегда была под рукой бутыль доброй виноградной водки и поднос с отменной закуской – до той поры, пока он сам не захочет протрезветь. Останавливаться великий завоеватель не собирался. Он опрокидывал один стакан за другим, не отводя пылающего взора от Золотого сердца, лежащего на столе.

«Это мое проклятие за то, что ограбил инков, за убийство Атаульпы, за пленение его дочери!» – безостановочно билась мысль в голове. Из запоя его вывел офицер с распоряжением короля – возвращаться в Вест-Индию и приводить ее к покорности…

Королевский флот причалил в хорошо укрытой бухте на берегу Карибского моря. Проводники-индейцы уверяли, что отсюда получится провести войско – через джунгли и высокие горы к самому Куско. Писарро долго стоял на палубе, озирая раскинувшуюся панораму.

– Здесь будет построен новый Карфаген, который станет владычествовать над этой частью света, – тоном пророка произнес он. – Первым делом постройте гавань, крепость и монастырь – на этих трех опорах укрепится здесь власть его величества Карлоса.

Пока происходила выгрузка солдат, животных и грузов, плотники споро стучали молотками. Добротные деревянные строения вырастали на глазах. Индейцы из прибрежных племен, привлеченные большой стройкой, постоянно прибывали. Их нанимали на самую тяжелую работу за сущие пустяки – стальной нож или топор, маленькое зеркало или стеклянные бусы.

Однако насильно принуждать к труду испанцы отныне не имели права. Карлос Пятый нуждался в послушных подданных, а не в готовых взбунтоваться при первом же удобном случае рабах. Над укреплением лояльности денно и нощно трудился отец Хуан Хосе – монах из святого города Сантьяго-де-Компостелла. Он обращал в христианство десятками, и вскоре численность населения карибского Карфагена – или, как его прозвали моряки королевского флота, Картахены-де-Индиас – была сопоставима с численностью небольшого европейского порта.

Через три месяца после высадки Писарро и его армия были полностью готовы к дальнему переходу. Перед отправлением аделантадо заехал на монастырский двор. У Хуана Хосе уже было с десяток послушников из солдат-инвалидов и особо продвинувшихся в постижении Христовой истины индейцев.

– Падре, я хочу сделать дар вашему монастырю, – без лишних предисловий начал дон Франсиско.

– Сеньор, вы привезли меня сюда и дали возможность нести слово Божье – что может быть большим даром! – воскликнул настоятель.

– Вот это, – ответил Писарро, протягивая Золотое сердце. – Этот амулет принадлежал донье Инес, дочери покойного Великого Инки. Она завещала мне вернуть сей предмет в родные края. И поскольку Инес была убежденной христианкой, я не смогу найти лучшего места для сохранения реликвии, чем ваш монастырь!

Священник посмотрел в глаза военачальнику и серьезно произнес:

– Обещаю вам, дон Франсиско, что эта подвеска, как и память о первой индейской принцессе-христианке, будет храниться в этих стенах, покуда они стоят.

Писарро благодарно поклонился, перекрестился, глядя на большое распятие на месте будущего храма, и чеканным шагом отправился прочь со двора.

С той поры не было ни счастья, ни удачи в жизни Франсиско Писарро. С превеликим трудом и большими потерями достигнув Куско, он сцепился с Диего Альмагро – своим бывшим заместителем. Теперь у Альмагро был титул аделантадо – равный титулу Писарро. И старые счеты за похищение прекрасной принцессы-индианки. В развязавшейся междоусобице наместник Чили был пленен и казнен наместником Перу. Однако родственники Альмагро отомстили Писарро, зарубив его в собственных покоях. Лишь немногие посвященные связывали гибель трех человек с Золотым сердцем. И никто, кроме настоятеля католического монастыря, не знал, где оно находится…

* * *

Георгий вышел от брата в еще более подавленном состоянии: ответов он не получил, а вот вопросов прибавилось. Только некому их было адресовать. Те, кто слагал древние легенды, давно скрылись в сумраке столетий, их образы похоронены под обломками древних цивилизаций и надежно укрыты пылью веков от посторонних глаз. А в современном мире волшебные сердца – всего лишь сказка для легковерных, однако же…