Она кивнула со слезами на глазах.

— Какое вам дело, у кого я работаю? Кабы не вы, я и посейчас служила бы в универсаме.

— Вам следовало бы задуматься об этом ещё до маленького недоразумения с шестью дюжинами пачек стирального поршка, — сказал Бэрден. — Вы всегда были чистюлей, и это вас губит. Нешуточный изъян, правда? Я вижу, вам опять светят неприятности.

Он посмотрел на голые доски пола, на ноги Руби, покрытые набухшими венами и обтянутые черными колготками, потом перевел взгляд на её испуганное лицо и доверительно сообщил Дрейтону:

— Немногие работающие женщины нашли бы время выстирать такой большой ковер. Может, прошлись бы мокрой тряпкой, как делает моя жена. Давайте посмотрим, хорошо ли она потрудилась. Славное утро, я бы глотнул свежего воздуха.

Руби Брэнч пошла с ними. Она с трудом ковыляла на высоких каблуках, и Дрейтону вдруг показалось, что женщина онемела от страха. Кухня была опрятная и чистая, а крыльцо надраено так, что даже не очень грязные ботинки Бэрдена оставляли на нем черные следы. Человек (муж? жилец?), прежде выглядывавший из окна, скрылся из виду.

Дрейтона удивила крепость бельевой веревки, выдерживавшей тяжесть насквозь мокрого ковра. Сильный ветер почти не раскачивал его. Бэрден из любопытства подошел поближе.

— Не трогайте, — резко сказала Руби. — Свалится.

Бэрден не обратил на неё внимания и подергал ковер. Как и предполагала Руби, веревка оборвалась, ковер с шумом рухнул на дорожку и газон, из его складок потянуло терпким духом сырой шерсти.

— Смотрите, что вы наделали! Чего вам надо? Заявились сюда и всюду суете свои носы! Теперь перестирывать придется.

— Нет, не придется, — отрезал Бэрден. — К этому ковру прикоснутся только эксперты из лаборатории.

— Конфискация за просушку? — воскликнул Дрейтон.

— О, боже! — лицо Руби сделалось желтовато-белым, алые губы казались похожими на зияющие раны. — Я никогда ничего плохого не делала. Я просто испугалась. Думала, что вы повесите на меня это дело и обвините…

— В соучастии? Неплохая мысль. Это мы можем.

— О, господи!

Они вернулись в разоренную гостиную. Какое-то время Руби сидела в гробовом молчании, то сплетая, то покусывая пальцы, пока, наконец, с её губ не сошла вся помада. Наконец она, будто безумная, произнесла:

— Там не то, что вы думаете. Это не кровь. Просто я делала малиновое варенье…

— В апреле? Скажите пожалуйста, — заметил Бэрден. — Не спешите, подумайте хорошенько. — Он посмотрел на часы. — У нас выдалось очень спокойное утро, правда, Дрейтон? Мы можем посидеть тут до обеда. Или хоть до завтрашнего дня.

Она ничего не ответила. Во вновь наступившей тишине отчетливо послышалось шарканье ног в коридоре. Дверь тихо открылась, и Дрейтон увидел маленького человечка с редкими седыми волосами, того самого, который выглядывал из окна. С выдающимся подбородком, многочисленными глубокими морщинами на бурых щеках, с приплюснутым носом и большими губами. Не очень располагающий облик. Человечек смотрел на Дрейтона. Выражение ужаса на его лице сменилось любопытством, смешанным со страхом, словно ему показали пятиногую овцу или бородатую даму. Казалось, незнакомец подумывает о бегстве. Бэрден встал и взялся за ручку двери.

— Да это мистер Мэтьюз! — воскликнул он. — Не могу сказать, что я высокого мнения о выданной вам одежде. Я думал, в тюрьмах сейчас шьют по мерке.

Человек по имени Мэтьюз ответил тихим сиплым голосом:

— Здравствуйте, мистер Бэрден, — после чего машинально добавил, как другие люди говорят: «Славный денек» или «Как поживаете?»: — Я не сделал ничего плохого.

— Когда я ходил в школу, — ответил Бэрден, — нас учили, что двойное отрицание равноценно подтверждению. Так что садитесь и поучаствуйте в собрании. Больше тут никого нет?

Обезьяна Мэтьюз опасливо обошел комнату по стеночке и сел подальше от Дрейтона. Все молчали. Мэтьюз перевел взгляд с Бэрдена на Руби, потом нехотя, словно по принуждению, посмотрел на констебля.

— Это Джефф Смит? — спросил он наконец.

— Понимаете, — сказала Руби Брэнч, — он их никогда не видел. Если уж на то пошло, даже я ни разу не видела девушку.

Уэксфорд сердито потряс головой. Он буквально кипел от гнева, слушая доклад Бэрдена, но теперь ярость поутихла, хотя негодование ещё не прошло. Со вторника минуло четверо суток, полных сомнений и разочарований. Шесть человек впустую тратили время, задавая не те вопросы не тем людям. Работали вслепую только потому, что какая-то глупая женщина боялась прийти в полицию, опасалась за свое жалкое предприятие, сулившее жалкий доход. Сейчас она сидела в его кабинете, хныкала в платочек — хлопчатобумажный лоскут — и размазывала слезы, оставляя на щеках черные пятна туши.

— Этот Джефф Смит, — спросил Уэксфорд. — Когда вы впервые увидели его?

Руби скомкала платок и, всхлипнув, глубоко вздохнула.

— В прошлую субботу. Третьего апреля. На другой день после того, как дала объявление. Утром, около двенадцати. В дверь постучали. Молодой парень пришел снять комнату на вечер вторника. Он темноволосый, очень даже миловидный и вежливый. Почем мне было знать, что он убийца? — Она поерзала в желтом казенном кресле и скрестила ноги. — Он сказал: «Меня зовут Джефф Смит». Да ещё так гордо. А ведь я даже не спрашивала его имени. Сказал, с восьми до одиннадцати. Я ответила, что это будет стоить пять фунтов. Он не возражал. Я проводила его и заметила, как он сел в черную машину. Во вторник он пришел, как договаривались, ровно в восемь. Но на этот раз я не видела ни машины, ни девушки. Он дал мне пять фунтов и сказал, что в одиннадцать уйдет, а когда я вернулась, его уже не было. Я им приготовила комнату как в гостинице. Все аж сверкало.

— Сомневаюсь, что суд сочтет это смягчающим обстоятельством, — холодно бросил Уэксфорд, надеясь настращать её гневом народа. Руби опять громко всхлипнула.

— Ну, — со слезами в голосе продолжала она, — они все перевернули вверх дном, передвинули мебель. Я, конечно, принялась приводить комнату в порядок…

— Можете избавить меня от этих подробностей. Я сыщик, а не советник по домоводству.

— Надо же все рассказать. Вот я и рассказываю, что делала.

— Расскажите, что вы нашли.

— Кровь, — ответила Руби. — Я отодвинула диван и увидела огромное пятно. Я знаю, мне следовало сообщить вам, мистер Уэксфорд, но я струхнула. Насмерть перепугалась. Все улики против меня. Наверное, приписали бы мне сообщничество или ещё что-нибудь. К тому же, был ещё он, Джефф Смит. Вы, конечно, всегда обещаете присмтривать за мной, но мы-то с вами знаем, к чему это сводится. Не поставите же вы круглосуточный пост у моих дверей. А я была так напугана, и до сих пор боюсь, — ворчливо добавила она.

— Какое отношение ко всему этому имеет Мэтьюз?

— Я была совсем одна. То и дело смотрела в окно, не следит ли за домом тот самый коротышка. Я думала, раз он уже убил одну девушку, то не станет долго раздумывать, а возьмет и прикончит меня. Ну, а с Джорджем мы всегда были добрыми друзьями.