— Пойдём в беседку? — вопросительно взглянула на хозяйку Устина, когда они оказались в саду, и донна молча кивнула в ответ.

И первой направилась по еще влажной дорожке в сторону стоящей на открытой полянке беседки, залитой утренним солнцем. А еще оттуда было очень удобно следить за ближними дорожками, чтобы вовремя скрыться если появится кто-то из гостей. Некоторые из них, как оказывается, любили вставать довольно рано.

До сего времени им везло, гости появлялись лишь после того как Лиарена с помощниками направлялись домой, однако в это утро удача им изменила. Едва Берт поставил на низкий столик корзину с малышом, а Устина застлала широкую скамейку принесённым с собой ковриком, на дорожке, ведущей к беседке, показался Барент.

— Ваш ухажёр идёт сюда, — тихонько и недовольно проворчал Берт, недолюбливавший приставучего дона.

Кроме него еще трое или четверо гостей приветливо улыбались названной матери наследника и пытались делать ей комплименты, когда их сестры или кузины были заняты, но все они очень быстро поняли бесполезность этих усилий и оставили донну в покое. Не унимался только Барент. Он приносил Лиарене букетики подснежников и охапки веток вербы, книги, игрушки для малыша и сладости из Раздола, большого села стоящего за раздвижным мостом.

И не обращал никакого внимания на холодность и пренебрежение, с какой девушка принимает его подарки. Наоборот, усаживался в столовой для няни, где донна обычно обедала вместе с помощниками, рассказывал о своём родном доранте и замке отца донны Севены, приходившейся Баренту кузиной, а также столичные новости и сплетни про обитель звёздных плащей.

— Может… уйдём в дом? — тихо предложила Устина.

— Бесполезно. Он ходит намного быстрее нас, — нахмурилась Лиарена, — просто помалкивайте… я попытаюсь от него отделаться.

— Донна Лиарена! — сияя улыбкой, еще за несколько шагов воскликнул Барент, — а у меня такая новость… я получил из дома пакет, точнее, особую посылку… — вот!

И он разжал кулак, протянутый почти под самый нос донны.

— Что это такое? — остолбенела девушка, обнаружив на мозолистой ладони дона тонкий золотой браслет, усыпанный драгоценными камушками.

— Мой брачный браслет. Я прошу вас его взять… в знак нашей помолвки.

— Дон Барент! — воззвала Лиарена, едва переведя дух, — а вы никогда не смотрели на мои руки?

— Я смотрел в ваши прекрасные карие глаза… они у вас загадочны, как вечерняя заря.

— А лучше бы на запястья посмотрел, — тихонько заметил Берт, — не пришлось бы нарочных гонять.

— Вы невероятно добрая девушка, — словно не замечая ни слов камердинера, ни его самого, самозабвенно продолжал восхвалять донну мужчина, — и я не верю, что вы способны насмехаться над чужими чувствами. Прошу вас… возьмите этот браслет и дайте мне возможность доказать вам мою любовь и преданность.

Берт едко фыркнул, и Лиарене пришлось осадить его недовольным взглядом. Как бы ни относилась она к Баренту, он правильно подметил, позволить себе жестокость или грубость донна никогда бы не смогла. И отказывать ему при слугах тоже считала неучтивостью, потому поднялась со скамьи и сделала ухажёру знак следовать за нею.

— Я уважаю ваши чувства, дон Барент, — вежливо начала трудное объяснение Лиарена, когда они отошли от беседки на достаточное расстояние, чтобы никто не смог услышать разговора, — но ведь это только половина дела. Любовь — это песня, которую можно петь и одному, но семейная жизнь это танец, который танцуют только парой, так говорит моя матушка. А я вас не люблю… и не расположена давать вам никаких обещаний. Кроме того, у меня на ближайшие годы есть очень важное дело… и оставить его я не могу.

— Я вас внимательно выслушал, милая донна Лиарена, — помолчав, тяжело вздохнул Барент, — и не стал бы настаивать… если бы вы выдвинули хоть одну вескую причину для отказа. Я же не в храм вас веду, и не к дорину… а просто прошу взять браслет, чтобы у меня появилась возможность, дать вам рассмотреть меня внимательнее, изучить характер, поверить в серьёзность моих намерений. А вы упрямитесь… говорите нет, не подумав даже нескольких минут! А ведь возможно этим поступком вы рушите всю мою жизнь!

— Наоборот, — возразила Лиарена, внимательно слушавшая его доводы, чтобы найти в них слабое место, — этим я спасаю вас. В таком случае чем раньше вы поймёте тщетность ваших надежд — тем лучше. Болезнь гораздо проще лечить, пока она не запущена… можете не сомневаться.

— Возможно вы и правы… — безрадостно согласился Барент, — но это был единственный способ помочь вам уйти с того пути, на котором вас уже ждут.

Произнеся эти слова дон вдруг крепко стиснул девушку в объятьях и не успела ошеломлённая донна возмутиться, как почувствовала лёгкий, словно укус комара, укол. А в следующий миг все потемнело и поплыло у неё перед глазами, и девушка с ужасом осознала, что в этот раз не сработал ни один из её амулетов, зачарованных на защиту от ядов и нападений.

* * *

— Лиа! Лиарена! Открой глаза, умоляю! Да что же это такое… чем это вы её усыпили? Лиа!

Голос, звавший донну откуда-то сверху, казался хорошо знакомым и надёжным, и девушка потянулась к нему всей душой, выныривая из тёмного омута плотного тумана.

— Дили?!

— Слава светлым силам… очнулась… — тёмная фигура порывисто склонилась над Лиареной, одновременно смеясь и плача, гладя её по волосам и щекам и осыпая быстрыми нежными поцелуями. — как ты меня напугала! Не думала я, что у Барента хватит нахальства бросить в тебя такое сильное заклятье!

Последние слова Дильяна произнесла с горячим упрёком и знакомый мужской голос ответил бывшей дорине с не менее жарким возмущением.

— Это не нахальство, а способ защиты! Ты не представляешь, какой силы у неё воздушный кулак! Если бы я не успел в тот раз кастовать левитацию, ходил бы весь исцарапанный… как дорин. Он продирался сквозь кусты словно дикий вепрь. Потому я и кастовал помрачение… боялся промедлить хоть мгновенье.

— А зачем меня вообще нужно было… помрачать? — настороженно поинтересовалась донна, тайком осматривая комнату, где они находились. — Неужели нельзя было записку передать?

— Лиа… — снова всхлипнула сидевшая рядом с сестрой Дили, — прости меня…

Она внезапно соскользнула с постели, и упала возле неё на колени, жарко целуя обессиленно лежащую руку сестры и поливая ее жгучими слезами.

— Я так виновата перед тобой… прости меня глупую! Сама запуталась и тебя в свои ошибки впутала!

— Дили! — Решительно прикрикнула на сестру Лиарена, — вставай сейчас же! И прекрати плакать! Объясни всё по порядку… я пока ничего не понимаю! А вы, дон Барент, идите, погуляйте… или найдите чашку крепкого чая… у меня голова кружится.

— Тут нет чая… — хмуро сообщил ухажёр, — и гулять я не могу. Держу маяк для Витерна.

— Какой еще маяк? — непонимающе оглянулась донна.