он прочесть эти речи (дело слушалось при закрытых дверях и в печати со­держание речей не появлялось). Ватаци ответил, что с большим интересом прочел бы их. Я вытащил из кармана номер «Осво­бождения» с речами. И он тут же прочел речи и вернул мне журнал.

С Ватаци мне пришлось впоследствии неоднократно ви­деться и в Петербурге. Так в начале 1904 года Ватаци приехал в Петербург, будучи назначен членом Комиссии под председа­тельством Харьковского губернатора кн. Оболенского для пе­ресмотра законодательства об евреях. Он по приезде снесся со мной, и мы условились, что он ежедневно будет давать мне список вопросов, которые на следующий день будут обсуж­даться в Комиссии, а я буду снабжать его материалом по этим вопросам. Я обратился к помощи Г. Б. Слиозберга и его бывше­го помощника, прис. поверенного М. Г. Айзенберга, большого знатока законодательства об евреях и сенатской практики по нему, и мы втроем составляли ежедневно записки, которые я передавал Ватаци.

В качестве курьеза отмечу, что бывший Кишиневский гу­бернатор кн. Урусов в своих вышедших в 1908 г. «Записках Гу­бернатора» писал об еврейской комиссии, членом которой он состоял, что «единственными осведомленными в истории во­проса лицами явились среди нас князь Оболенский, Лопухин (директор Департамента Полиции) и Ватаци; остальные боль­шей частью бродили во тьме, не имея определенного взгляда».

Ватаци о своих беседах со мною рассказывал Виленскому генерал-губернатору, кн. Святополку-Мирскому и предложил мне, когда я буду в следующий раз в Вильне, повидать кн. Святополка-Мирского. В один из моих приездов в Вильну я позво­нил в канцелярию ген.-губернатора и попросил о назначении мне времени, когда я смогу быть принятым кн. Святополк-Мирским. Прием мне был назначен на следующий день в 12 час. дня, а утром я прочел в газете об убийстве Плеве. Я позво­нил секретарю кн. Святополк-Мирского и высказал предполо­жение, что прием не состоится. Но секретарь сказал мне, что князь в соборе на панихиде, но к 12 часам вернется, что он меня ожидает и никаких распоряжений об отмене моего посещения не сделал.

Когда я явился в назначенное время, кн. Святополк-Мир­ский сразу же заговорил об убийстве Плеве — событии, кото­рое, по моему впечатлению, не очень его опечалило. Он сказал мне, что, вероятно, на место Плеве будет назначен Витте, кото­рый вызван государем из Берлина, где он вел переговоры о тор­говом договоре. При этом он рассказал, что он получил теле­грамму от Витте с просьбой встретить его на вокзале в Вильне и, сев к нему в поезд, поехать с ним до Двинска, и что он это и сделает.

Через некоторое время после этого мне опять пришлось быть в Вильне. Тем временем заместителем Плеве был назначен сам кн. Святополк-Мирский, не успевший, однако, еще покинуть Вильну.

Я опять его посетил и прежде всего поздравил с назначением. Он ответил: «С чем вы меня поздравляете? Я подписал большой вексель, а чем платить буду, ей Богу, не знаю». После некоторой паузы он сказал: «Я думаю поступать по-докторски: русское об­щество изнервничалось, ему надо дать брому, много брому». Я сказал, что бром болезней не лечит и является лишь паллиати­вом, и что болезнь России серьезная. Ей бромом не поможешь — здесь нужны хирургические методы лечения... «Будущее пока­жет», сказал он мне в ответ.

Вступление кн. Святополк-Мирского в должность в обще­стве и печати было охарактеризовано, как начало «весны». Ед­ва ли не первым публичным выступлением нового министра внутренних дел было интервью, данное им еще в Вильне, пред­ставителю американской Associated Press Говарду Томсону, в котором он, между прочим сказал: «...Есть и другие весьма важ­ные задачи внутренней политики, например, еврейский вопрос, который меня сильно интересует. Я внимательно изучил его се­рьезный характер и знаю, как трудно его разрешить. Недавний манифест Государя Императора расширил их права относитель­но черты оседлости и права избрать занятия. Однако, положе­ние беднейших классов еще очень тяжелое. Они ограничены правом пребывания в городах и местечках в пределах черты оседлости. Лучшее, что я могу для них сделать, это дать им ши­рокий выбор способа существования и работы».

Как свидетельствует Витте в своих воспоминаниях, этот не имевший прецедента факт, что вновь назначенный министр да­же до вступления в должность дал интервью иностранному жур­налисту, — вызвал крайнее неудовольствие влиятельных при­дворных кругов.

* * *

По предложению кн. Святополк-Мирского Ватаци был не­медленно назначен на должность директора Департамента об­щих дел Министерства Внутренних Дел. При первой моей встрече с Ватаци в здании Министерства Внутренних Дел на Те­атральной улице — он сказал мне, что был бы мне благодарен, если бы я доставлял ему номера «Освобождения» по мере их вы­хода, что я и делал. Он сказал, что, конечно, мог бы получать «Освобождение» через Департамент Полиции, но предпочел бы туда за этим не обращаться.

Забегая вперед, скажу, что Ватаци остался директором Де­партамента Общих Дел и после оставления кн. Святополк-Мирским в начале 1905 года поста министра внутренних дел. Через некоторое время Ватаци был назначен товарищем мини­стра внутренних дел. Думаю, что он был обязан этим П. А. Сто­лыпину, в карьере которого он сыграл значительную роль. Как Ватаци рассказывал мне еще в бытность Ковенским губернато­ром, он получил запрос из министерства внутренних дел о том, считает ли он П. А. Столыпина квалифицированным для заня­тия поста губернатора. Столыпин был Ковенским Предводите­лем дворянства по назначению, пост, после которого носитель его обычно назначался губернатором. Столыпин чуть ли не 15 лет состоял в этой должности, сказал мне Ватаци, а назначения губернатором не получает, так как все его, Ватаци, предшест­венники давали на запрос о пригодности Столыпина отрица­тельный ответ. Он же, Ватаци, не видит основания к такому от­ношению и ответил на запрос в положительном смысле и дума­ет, что Столыпин скоро назначение в губернаторы получит. Так оно и случилось. Столыпин был назначен Гродненским губер­натором. Реакция ковенцев на это назначение лишний раз под­тверждает, что «нет пророка в своем отечестве». Видный ковенский еврейский общественный деятель И. Б. Вольф высказал мне свое удивление словами: «какое у нас правительство, если такого человека можно произвести в губернаторы». — Нужно добавить, что Столыпин не был антисемитом и, в частности, хо­рошо относился к И. Б. Вольфу. В городе с иронией говорили, что Столыпин усердно изучает речи великих ораторов, начиная с Демосфена и Цицерона. Ковенский городской голова Бржозовский, в связи с назначением Столыпина, рассказывал мне, как предшественник Ватаци, Суходольский, в заседаниях все­гда провоцировал Столыпина произносить речи, к чему тот был склонен, и этим вызывал улыбки присутствующих. А ведь не может подлежать сомнению, что Столыпин был одним из