Сочтя молчание Табиты за полную капитуляцию, леди Монтекью улыбнулась.

– Я понимаю, что ты удивлена его предложением, но это вполне естественно. Тебе просто повезло, я не знала, куда тебя пристроить. Ты настолько никчемная, что не годишься даже в гувернантки, не говоря о чем-нибудь другом. Надеюсь, ты все хорошенько обдумаешь и будешь рада, что мне удалось решить эту проблему.

Дойдя до своей комнаты, Табита упала на постель и погрузилась в размышления. Она пока не задумывалась о своем будущем, но знала, что замуж никогда не выйдет. Тем более за совершенно незнакомого ей мужчину, в то время как сердце ее принадлежит другому.

Надо придумать, каким образом не угодить в расставленные ей сети. Пусть она не годится в гувернантки, но она неплохо рисует и шьет, вполне сносно говорит по-французски, только на фортепьяно не умеет играть. Но главное препятствие, как она сейчас поняла, – ее юный возраст.

Может быть, написать чете преподобного Морвелла? Они знали ее родителей и смогли бы помочь ей устроиться на работу неподалеку от них. Но Табита тут же решила, что весьма непорядочно впутывать этих добрых и почтенных людей в малоприятные споры с ее грозной тетушкой. Жили они далеко отсюда. Денег на дорогу у нее не было, а просить взаймы у почтенной четы она бы ни за что не решилась.

Прошло три дня, и, хотя тетя Монтекью о предстоящем замужестве не обмолвилась ни единым словом, Табита все время чувствовала, что за ней следят. Поэтому была предельно осторожна и ни разу не осмелилась дойти до озера в надежде встретить там Доминика. Она, разумеется, не расскажет ему о своей беде, не попросит помощи. Сама мысль о том, что в эту историю втянут кого-нибудь из семейства Риз, лишала ее мужества.

Как всегда, когда Табиту охватывала тревога и беспокойство, она находила утешение в рисовании и по нескольку часов в день проводила в классной комнате за этим занятием. Но охватившая ее апатия удерживала девушку от прогулок или поиска каких-то новых мест.

Наступил вечер, которого Табита с ужасом ждала. Преподобный Холл и Джосая Теккерей, его викарий, были приглашены на обед в поместье Роксли.

Табита, переодевшись в свое единственное приличное платье из бледно-лилового шелка, которое ей отдала Амелия, со вздохом вышла из комнаты. Не имея ни малейшего желания выглядеть привлекательной в глазах джентльменов, дожидавшихся ее внизу, она лишь пару раз небрежно провела гребнем по волосам и убрала их со лба назад. Эта прическа ей совсем не идет, порадовалась она, а платье давно вышло из моды. Быть может, взглянув на нее, жених откажется от своих намерений.

Девушка спускалась по лестнице, трепеща от ужаса, молясь в душе, чтобы преподобный Теккерей не разглагольствовал о приготовлениях к событию, которое уже считал чуть ли не свершившимся. Табита чувствовала себя совершенно беззащитной. Жизнь девушки, казалось, близилась к мрачному финалу, безжалостная судьба явно вступила в сговор с бессердечной тетей, чтобы окончательно добить несчастную сироту.

При мысли, что на обеде будет присутствовать преподобный Холл, Табита совсем пала духом. Он всегда был на стороне тети Монтекью. Преподобный Питер Холл держал мертвой хваткой весь приход. Его проповеди были немыслимо долгими, к тому же лишенными христианского милосердия, как считала Табита.

Проповедник был высоким и сухопарым и, как казалось Табите, видел каждого человека насквозь. О викарии, с которым Табите приходилось неоднократно встречаться, девушка не могла думать без отвращения. Ростом он был чуть ли не в половину ниже проповедника, к тому же тщедушный. Всякий раз он смотрел на Табиту так, что ей становилось не по себе. Старая развалина, зло подумала Табита.

Джосая Теккерею не было еще и тридцати восьми. Однако юная Табита считала его стариком. Даже будь ее сердце свободным, она ни за что не отдала бы его викарию.

В гостиной она обнаружила, что все добропорядочное общество в сборе. Не было только Амелии. Преподобный Теккерей стоял с бокалом вина возле камина, и Табита, заметив его похотливый взгляд, поняла, что тетя заверила его в ее согласии.

Табита пришла в замешательство, когда Теккерей поставил бокал на каминную полку, подошел к ней, взял за руки и прочувственно сказал:

– Рад видеть вас, дорогая мисс Монтекью.

Табита молчала, потупив глаза, дожидаясь, когда наконец он ее отпустит. К ним приблизился преподобный Холл.

– Позвольте мне первому принести вам самые искренние поздравления, – проговорил он. Проповедник улыбнулся, что было для него большой редкостью, однако Табита продолжала хранить молчание, едва сдерживая охвативший ее гнев.

– Вначале я думал, что вы слишком молоды для замужества, – разглагольствовал Холл, – и, вероятно, преследуете некие тщеславные цели. Но, поразмыслив, проникся пониманием того, что, имея рядом достойного мужа, который будет не только направлять вас, но также научит вас смирению и послушанию, вы станете образцовой женой. Желаю вам всего наилучшего, мисс Монтекью.

Это было уже слишком. Они не имеют права распоряжаться ее жизнью. Она отступила на шаг от преподобного Холла и выпалила ему прямо в лицо:

– Умоляю, не говорите больше ничего! Вы ошибаетесь. Я не выйду замуж за мистера Теккерея. Ни за что!

Табиту стала бить дрожь. Она застыла на месте, не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово.

В это время наступившую тишину нарушил зловещий голос леди Монтекью:

– Ушам своим не верю, Табита Монтекью. Оставь нас! Немедленно поднимись к себе в комнату! Я с тобой позже поговорю.

Табита выбежала из гостиной вся в слезах и на полпути едва не сбила с ног Амелию.

– Табита! Что случилось?

Она схватила кузину за руку. Амелия Монтекью хоть и была эгоисткой, к кузине относилась по-доброму. И даже сочувствовала. Вот и сейчас, увидев Табиту в слезах, она не на шутку встревожилась. Положению Табиты не позавидуешь, но поскольку та внешне переносила все перипетии своей судьбы терпеливо и стоически, то нетрудно было не обращать особого внимания на неприятности, случавшиеся с ее родственницей. Однако столкнуться с заливавшейся слезами девушкой прямо на лестнице, да еще в день званого обеда было совсем другим делом. Амелия не могла пройти мимо чужого страдания.

– Это мама, да? – спросила она, опасливо озираясь. Даже Амелия боялась матери. Впрочем, как и остальные члены семьи. Табита не нашла в себе сил ответить, тогда Амелия взяла девушку за руку и повела в ее комнату. Когда они сели рядышком на кровать, Амелия сказала: – Табита, постарайся взять себя в руки. Надеюсь, не все так плохо, как тебе кажется. Я знаю, что мама порой впадает в ярость, но завтра все образуется, вот увидишь.

Табита помотала головой.

– Нет, – сказала она. – Я такого наговорила, что тетя меня не простит.

Амелия попросила кузину рассказать о случившемся.

Табита рассказала, что тетя хочет силой выдать ее замуж за Джосая Теккерея.