Едва она его увидела, как лицо ее осветилось счастливой улыбкой.

– Доминик! Ты так поздно приехал! Я заждалась.

– Польщен, что мое отсутствие было замечено, – ухмыльнулся он. – Но я не виноват. Матушке, даже в ее почтенные годы, не мешало бы научиться такой добродетели, как пунктуальность. Ты обещала кому-нибудь следующий танец? Табита покачала головой.

– Тогда я, пожалуй, воспользуюсь своим преимуществом.

– Боюсь, сударь, мне придется вам отказать, – грустно произнесла она, ничего не желая так сильно, как принять его приглашение. – У меня серьезное поручение – занимать одиноких гостей.

– Но я тоже гость и не меньше других нуждаюсь в твоем внимании.

Табита смущенно улыбнулась.

– Ты, вернувшийся с победой, покрытый славой герой? Да ты весь вечер будешь нарасхват.

Музыканты вновь взялись за инструменты, и Доминик, невзирая на слабые протесты Табиты, увлек ее в центр зала. Здесь, при ярком свете свечей, он повнимательнее вгляделся в лицо девушки, но не заметил на нем никаких признаков дурного с ней обращения. Ему хотелось расспросить о тяготах, которые девушке пришлось вытерпеть, но, видя, как сияет ее прелестное личико, Доминик подумал, что любое, сказанное им неосторожное слово может испортить ей весь вечер.

Они не виделись более двух недель, и сейчас она снова поразила его своей красотой. В свете свечей ее матовая кожа, казалось, едва заметно мерцала, глаза казались необыкновенно живыми.

– Табби, ты сегодня такая красивая, – вырвалось у Доминика.

– Спасибо.

– Очень красивая, честное слово.

– Не надо, – покраснела Табита. – А то у меня голова закружится от похвал. – Она обвела взглядом гостей. – Все дамы сегодня красавицы. Разве не так? – Табита лукаво улыбнулась.

Доминик молчал, но в глазах его притаился смех.

– Ты же знаешь, я еще ни разу не была на таких торжественных церемониях, – сердито заметила она. – Представляю, как тебя забавляет моя наивность.

– Да, забавляет. Ведь ты без конца твердишь, что все присутствующие здесь дамы красавицы. И вот та матрона в умопомрачительном тюрбане на голове тоже красавица?

Табита украдкой бросила взгляд на мисс Федерстон.

– Доминик Риз, вы просто бесстыдный озорник. Уверена, она потратила уйму времени на то, чтобы…

Девушка осеклась, улыбка, которая не сходила с ее лица, мгновенно исчезла.

Недоумевающий Доминик проследил за взглядом Табиты и увидел, что к ним приближается Ричард Монтекью.

За эти годы Доминику доводилось не раз сталкиваться в Лондоне с Ричардом, однако симпатии он к нему по-прежнему не питал. Хотя Доминик и сам был не прочь поразвлечься, однако то, что позволял себе Ричард, вызывало у него глубокое отвращение. Он часто спрашивал себя, известно ли Минерве Монтекью о похождениях ее сына. Скорее всего нет. Ричард в мгновение ока мог превратиться в утонченного аристократа и именно таким представал перед своей матушкой.

– Кажется, кто-то желает присоединиться к нам, – негромко заметил он.

– Уверена, это тетя Монтекью его послала, – промолвила девушка. – Ей как ножом по сердцу, что я завладела вниманием одного из видных гостей.

Пока Табита говорила, Доминик повнимательнее всмотрелся в ее лицо. Ее реакция на появление в зале Ричарда его удивила, особенно после того, что она сказала во время их первой встречи у озера. Ей явно стало не по себе, и Доминику захотелось узнать, что именно сделал Ричард.

Табита невольно сравнила стоявших рядом с ней молодых людей. Оба высокого роста, а в остальном никакого сходства. Ричард унаследовал от матери крепкое телосложение и пышущий здоровьем вид. Однако выглядел грубым и неотесанным рядом с темноволосым худощавым и аристократически красивым Домиником. Одет был безвкусно. Рукава и воротник рубашки отделаны пышными кружевами, искусно повязанный галстук и кричаще яркий жилет подчеркивали все недостатки его фигуры.

– Ну что же, Хантли, – сказал Ричард. – Должно быть, приятно снова чувствовать под ногами землю доброй старой Англии. Не представляю, как бы я вытерпел столько времени среди чужаков. В каком чине ты вышел в отставку?

– Капитан.

– Капитан в двадцать четыре года? Ну, от тебя можно было этого ожидать.

Табита впервые оказалась свидетельницей разговора двух молодых людей, но сразу же заметила непреодолимые различия между ними. У каждого из них было то, чего не было у другого, а обоюдная неприязнь казалась физически ощутимой.

Внезапно Ричард переключил внимание на Табиту.

– Приношу свои извинения, кузина, за то, что прерываю вашу любезную беседу, но мама послала меня за тобой.

Доминик, заметив тревогу в глазах Табиты, пристально посмотрел на младшего Монтекью и осторожно взял девушку под локоть.

– Я помогу тебе ее отыскать, она, должно быть, неподалеку.

Однако Табита высвободила руку.

– Не беспокойся, я сама ее найду, – сказала Табита и добавила: – Вон она стоит у дверей в столовую.

Девушка поспешила к леди Монтекью, а Доминик смотрел ей вслед, любуясь ее стройной фигуркой, пока она не затерялась в толпе. Тогда он повернулся к Ричарду, который тоже проводил взглядом Табиту. И столько похоти было в этом взгляде, что Доминик с трудом сдержал вспыхнувшую в нем ярость.

– Не думай, Монтекью, что детство ушло и все изменилось, – зло проговорил он. – Все по-прежнему.

Я отделаю тебя по первое число, если хоть пальцем тронешь ее.

Ричард язвительно усмехнулся.

– Вижу, война сделала тебя еще большим мужланом, Хантли. Я же пока не повстречал женщину, достойную того, чтобы ради нее пролить кровь.

Он с насмешливым видом отвесил поклон и ретировался, но в глазах его Доминик заметил страх и содрогнулся от отвращения. «Трус и мерзавец», – подумал Доминик и, сделав несколько шагов, оказался в окружении старых приятелей, сгоравших от нетерпения услышать рассказ о его подвигах.

В небольшой боковой комнате по соседству со столовой леди Монтекью обрушила на Табиту град упреков за недостойное поведение. Девушка слушала тетю краем уха – из зала доносились звуки музыки, и там ее ждал Доминик. Возможно, они больше не увидятся, но этот вечер она никогда не забудет.

Из задумчивости ее вывела тетя:

– Думаешь, это бесстыдное заигрывание с ним останется незамеченным? Надеешься поймать в свои сети такую крупную добычу, как граф Хантли? Ты еще глупее, чем я себе представляла. Вряд ли Памела Риз будет спокойно смотреть на то, как ты пытаешься соблазнить ее единственного сына. Или ты вообразила, что обезображенное лицо понудит его снизить требования к будущей супруге? Заблуждаешься. С таким состоянием и положением в свете даже урод остался бы самым завидным женихом.