что их связывало: теперь лишь они двое во всем мире знают, о чем была та песня, потому что только они слышали ее под звездным небом в сияющем идеальном мире. У Лео мелькает смутная мысль: неужели горе сильнее любви? Неужели любовь сильна именно потому, что утрата ее так горька?

Они так и стоят, обнявшись, и не размыкают объятий, даже когда подъезжает отец Иста. Он выходит из машины, и его лоб прорезает хмурая складка — то же выражение лица было у него на похоронах Нины, припоминает Лео.

— Истон? — неуверенно окликает он сына.

Ист всхлипывает, выпускает Лео и бросается на грудь к отцу.

— Ну-ну, тише, — успокаивает его тот, обнимая и гладя. — Тише, приятель.

Лео узнает огни фар: вот и ее отец. На парковке осталось буквально несколько человек, запоздалых посетителей роллердрома. Все они увлечены собственными разговорами и нисколько не обращают внимания на двух мужчин, постарше и помоложе, которые покачиваются из стороны в сторону. Ист плачет — громко, навзрыд, и, робко помахав ему, Лео идет к машине отца, чтобы тот не подъезжал слишком близко.

— У Иста все хорошо? — спрашивает отец, как только Лео садится в салон.

На нем старомодные джинсы в духе восьмидесятых и футболка с эмблемой Калифорнийского университета, его альма-матер. И то, и другое донельзя ветхое и заношенное (в придачу спереди на футболке темнеет жирное пятно), так что в другие дни эти лохмотья приводят Лео в бешенство, но сегодня знакомая одежда греет ей душу.

— Да, — отвечает Лео и поворачивает ламели автомобильного обогревателя к себе. — Просто иногда все наваливается сразу, понимаешь?

Отец смотрит на нее с грустной улыбкой — улыбаются губы, но не глаза.

— Понимаю, — шепотом говорит он, и Лео собирается рассказать ему о том, как вспомнила прекрасное мгновение, как ее сердце наполнилось одновременно и счастьем, и болью, но в этот момент отец произносит: — Картошки-фри хочешь? Стефани просила купить. — И момент упущен.

— Не откажусь, — говорит она. — Я буду с солью.

— Хорошо провела время?

— Ага. — Лео насмешливо косится на отца: — Кучка старперов каталась на роликах под старперскую музыку, а в остальном все было супер.

— Эй, полегче! — Он притворяется обиженным и ерошит ей волосы, а она смеется. — Все по классике! А Бон Джови крутили? В старшей школе я слушал его без перерыва.

— Ну да, тридцать лет назад! Говорю же, старперы.

— Зато вы, молодежь, с этими вашими клипами в тиктаке или как там его…

— Боже, пап.

Лео смотрит в зеркало заднего вида: Ист с отцом выезжают с парковки, их автомобиль становится все меньше и меньше и наконец растворяется в темноте. Лео отрывает взгляд от зеркала, тянется к руке отца и накрывает ее своей.

— Ты чего? — озадаченно спрашивает он.

— Так… ничего, — отвечает Лео и, когда отец выразительно изгибает бровь, отворачивается.

— Ладно, — говорит он, его рука под ее пальцами напрягается, и они уезжают.

30 января. 166 дней после аварии

— Ты просто обязана прийти на юбилей моего отца, — сообщает Мэдисон, энергично жуя сэндвич с индейкой.

Лео сидит напротив нее на кирпичном парапете и ковыряет свой хумус с морковью, который с утра почему-то всегда выглядит гораздо аппетитнее, чем во время школьного ланча.

— Я серьезно. — Мэдисон проглатывает кусок сэндвича. — Если не придешь, тогда там будем только мы с сестрой, наши родители и толпа стариканов на роликах. — Она театрально ежится.

— Ну, если ты так ставишь вопрос, — поддразнивает Лео и смеется, когда Мэдисон кидается в нее обрывком салатного листика. — Эй, осторожно, волосы! Сто лет не каталась на роликах.

— Я тоже, — говорит Мэдисон. — Зато там будет снек-бар.

— Годные вкусняшки? — выгибает бровь Лео.

— Может даже автомат с пончиками.

— Ни слова больше. Встречаемся у входа, — заявляет Лео и улыбается в ответ на довольный смех Мэдисон. У нее так давно не было подруг, и это здорово — обедать не в одиночку.

— Класс! — радуется Мэдисон. — Сброшу тогда тебе всю инфу.

— Круто, что твой папа хочет закатить деньрожденную вечеринку, — замечает Лео. На последний отцовский день рождения они с Ниной и Стефани преподнесли ему торт-мороженое, а потом все вместе посмотрели фильм.

— «Как-никак юбилей», — явно пародирует отца Мэдисон. — Кроме того, он просто жаждет «праздновать жизнь», особенно в этом году, когда ему стукнет пятьдесят.

— А что насчет Софи и Оливии?

— Их я тоже пригласила. — Мэдисон вытаскивает из сэндвича дольку помидора, подцепив ее накрашенными розовым лаком ногтями. — Но Оливия проводит уик-энд со своей мамой, а Софи сказала, что в эту субботу у них с Диланом праздник — полгода вместе.

Лео не слишком огорчена этой новостью.

— Мило, — говорит она. — А Дилан в курсе?

Мэдисон хихикает.

— А я про что! Если выкинуть все время, когда они ругались и не разговаривали друг с другом, окажется, что вместе они не шесть месяцев, а, типа, шесть дней. — Она качает головой. — Но сердцу не прикажешь.

— К сожалению, да, — соглашается Лео и начинает жевать яблочные дольки. Не сказать, что она обожает зеленые яблоки, но их любила Нина, и Лео подозревает, что мама покупает их просто по привычке. А у Лео не хватает мужества ей об этом сказать.

— Ну-у-у-у, — делает заход Мэдисон, — так ты общаешься с Истом или как?

— Ты очень тактична.

— Угу, извиняй, деликатность — это не мое. Но в этом семестре ты каждый божий день обедаешь со мной, а раньше как минимум половину времени тусовалась с Истом. Вы были практически не разлей вода. Расстались?

— Что значит «расстались»? — вспыхивает Лео. — Мы не встречались, чтобы расставаться! Уже пошли сплетни?

— Никаких сплетен, — успокаивает ее Мэдисон. — Все только и обсуждают сегодняшнюю утреннюю ссору между Диланом и Софи. Слышала? Говорят, она запустила ему в голову огромный стакан смузи.

— Ого.

— Прикинь! Она промазала метра на два из-за того, что была без очков, но все-таки. Их обоих оставили после уроков, так