— Мирская слава — всего лишь туманная дымка, окутывающая горы перед рассветом. — У Дзото был красивый, звучный голос, придававший религиозного пыла его речам. Глядя ему в глаза, Акитада понял, что тот посмеялся над мим. Дзото первым отвел взгляд.

— Ну а с капитаном и Икэдой, как я понимаю, вы уже знакомы? — Мотосукэ жестом указал на двух оставшихся гостей, избавляя Акитаду от ответа.

Акитада кивнул красавцу офицеру, облаченному на сей раз в простое гражданское платье, и префекту, одетому в скромное темно-синее шелковое кимоно. Ему показалось, что Икэда, которому было лет сорок, выглядел сегодня напряженным и словно бы постаревшим.

Угощение, поданное служанками на красных лакированных подносах, было поистине восхитительным. Даже в столице Акитада редко встречал такой радушный и теплый прием. Рыба, креветки и всякая морская живность были изысканно приготовлены в вареном, тушеном, жареном и сыром виде. К ним прилагались свежие, соленые и маринованные овощи и фрукты, а также всевозможные блюда из риса — горячего и холодного, сухого и влажного, дробленого и цельного, сваренного до жидкой кашицы, запеченного в виде колобков и булочек и распаренного в хлопья. Чашки то и дело наполнялись ароматным теплым саке отменного качества.

Для Дзото, следующего своим религиозным обетам, подавались фруктовый сок и блюда из овощей.

Акитада ел и пил умеренно. Он подождал, когда вино и еда разгорячат кровь остальных, и только потом осторожно завел разговор, учтиво поинтересовавшись у Юкинари его недавним переводом в Кацузу.

— Я полюбил эту провинцию и уже начинаю здесь осваиваться, — ответил Юкинари. — Но все мы хотели бы узнать, что происходит нынче в столице.

Акитада потешил их слух новостями о громких назначениях, увольнениях, светских праздниках, столичных браках и даже об исчезновении одной из императорских наложниц.

Мотосукэ смущенно сказал:

— Конечно, по сравнению с величием столицы Кизарацу всего лишь убогое местечко, но, быть может, наш гость по достоинству оценит наши достопримечательности, когда посетит монастырь Четырехкратной Мудрости. По-моему, он может соперничать даже с великим храмом Чистой Воды, которым славится столица.

— Да, я премного наслышан об этом месте, — кивнул Акитада, поворачиваясь к Дзото. — Говорят, оно чудесным образом обновилось благодаря вашему блестящему руководству, настоятель?

Дзото милостиво взмахнул рукой.

— Отнюдь. Монастырь был основан нашим высочайшим императором Сёму, дабы хранить от бедствий всю провинцию. Однако долгое время пребывал в запустении. Мало кто из последующих императоров отличался таким благочестием, как этот святой человек. Лишь совсем недавно благодаря добрейшей и щедрой поддержке нашего губернатора Фудзивары я получил возможность сделать все, чтобы укрепить веру.

Мотосукэ был польщен.

— О, мой дорогой Дзото, ваша скромность поистине не знает границ. А между тем благодаря вашим проповедям, собирающим толпы народу, строительство нового большого храма стало необходимостью. Да и ученикам вашим нет числа, так что скоро монастырь не вместит всех желающих. Ведь туда стекаются паломники со всех концов нашей страны.

Дзото улыбался.

Его отношения с Мотосукэ не ускользнули от Акитады, и тот решил при первой же возможности проверить источники средств на монастырские нужды.

— Сколько монахов живет сейчас при монастыре? — спросил он у Дзото.

Тяжелые веки чуть приоткрылись.

— Около двух сотен. Ваше превосходительство интересуется нашей верой?

— Меня поразили ваши успехи в такой дали от столичного двора, — искренне признался Акитада. — К тому же, я слышал, большинство монахов очень молоды, что, несомненно, свидетельствует о ваших талантах великого учителя. Последователем какого философского течения вы являетесь — тэндаи или сингон?

Легкое раздражение промелькнуло на липе Дзото, слегка исказив слащавые черты.

— Слишком много расхождений в этом мире, — сурово ответил он. — И все же путь к Будде всегда один… вернее, все они ведут к нему. Я не следую каким-то одним путем и вместе с тем следую всеми ими сразу.

Благоговейная тишина наступила за этим высокопарным изречением. Акитада задумался над ним и оценил умный ход. Отвергни этот человек сингон с его повышенным интересом к прекрасному, он оскорбил бы учение, которого придерживался императорский двор. В то время как тэндаи всегда считался гораздо более духовной практикой.

— С превеликим удовольствием посещу этот монастырь в самое ближайшее время, — объявил Акитада. — И вообще, дорогой губернатор, я вовсе не считаю Кизарацу скучным и унылым городом. У вас здесь такой большой шумный рынок, и столько народу вокруг! Наверное, все эти приезжие создают множество беспорядков?

Ему ответил Юкинари, бросив предварительно торопливый взгляд на Икэду.

— Наш гарнизон стоит на страже покоя и порядка и готов защитить население и местное правительство, даже если…

— А кстати, интересно, что стало с человеком, который раньше управлял гарнизоном? — внезапно вмешался в разговор князь Татибана.

В комнате повисла неловкая тишина. Ее нарушил Акитада, который как ни в чем не бывало спросил у Юкинари:

— По-моему, вы говорили мне, что этот человек покончил с собой из-за пропавшего каравана с пошлинами.

Юкинари покраснел и посмотрел на Мотосукэ.

— Да, все верно, ваше превосходительство, — смущенно пробормотал он.

Префект Икэда, сидевший справа от Акитады, придвинулся к нему поближе и довольно громко сказал:

— Боюсь, с памятью у него плоховато. О, да вы не беспокойтесь, он меня не слышит. Возраст, знаете ли, дело не шуточное. — Видя изумление Акитады, он кивнул и усмехнулся: — Да-да, человеку свойственно стареть.

Акитада, неприятно пораженный такой откровенностью, слегка отодвинулся, но Икэда, раскрасневшийся от вина, ничуть не смутился. Панибратски схватив Акитаду за локоть и тяжело дыша ему в самое ухо, он громко прошептал:

— На этот раз все дело в женщине. У Татибаны молодая жена. Очень молодая и очень красивая. — Икэда облизнул губы, подмигнул и пощупал свой нос. — Она добила его окончательно. Теперь он вконец одряхлел. Жаль, такая красотка пропадает!

Акитада поспешил освободиться от руки Икэды. Ему не нравились ни речи этого человека, ни его манеры, но информация порадовала. Если Татибана и впрямь дряхлый старец, значит, тоже выпадает из числа подозреваемых. Сдерживая отвращение, Акитада лихорадочно думал, как бы ответить Икэде, чтобы не повредить их дальнейшей совместной работе.

Юкинари, сидевший по другую сторону от префекта, пришел ему на помощь.

— Боюсь, Икэда, что его превосходительство счел подобные речи признаком крайней невоспитанности.

Икэда побелел от ярости. Дзото откашлялся и укоризненно посмотрел на всех троих.