это имеет смысл, и смотрит на мои руки на своей коже.

— У тебя это хорошо получается, но я должен был сказать тебе, что в этом нет необходимости.

— Что ты имеешь в виду? — Я колеблюсь.

— Я очень быстро заживаю естественным путем. — Я моргаю, так как на ум приходит миллион вопросов, и он усмехается. — Ты можешь спросить. Я почти вижу их в твоих глазах.

— Насколько быстро? Зависит ли это от состояния травмы? Можешь ли ты исцелить что-нибудь? Что насчет…

— Стоп, стоп. — Катон усмехается. — Да, мы можем исцелить практически все. Нет, мы не бессмертны, но большинство ран заживает быстро. Что касается скорости, то это зависит от тяжести раны и возраста монстра. Я заживаю быстрее всех из моего народа.

— Хвастунишка, — пробормотала я, и мы обменялись застенчивыми улыбками. Несмотря на его слова, я наношу еще крем. — Тогда почему ты позволил мне продолжить? — спрашиваю я, испугавшись его ответа.

— Потому что мне нравится чувствовать твои руки на своем теле, — мгновенно отвечает Катон, ничуть не стыдясь своего ответа.

Сидя в шоке, я наблюдаю за тем, как его кожа начинает заживать, ожоги почти растворяются на ней, словно их и не было. Через десять минут остается только розовая кожа, а еще через десять ‒ ничего.

Как будто ничего и не было.

— Невероятно, — шепчу я.

— Да, такой уровень исцеления приводит к истощению, — пробормотал Катон, продолжая отвечать на мои вопросы, но глаза его были закрыты, поэтому я не стала ничего комментировать. Вместо этого я сажусь на пятки. От неожиданности вскрикиваю и падаю. Я даже не заметила, как он пошевелился, но Катон подхватил меня на руки и перевернул. Он стоит спиной к двери, а его огромное красное тело обхватывает мое.

— Не получается убежать, — устало объясняет он.

Задыхаясь, я шлепаю его по руке.

— Не могу, а теперь двигайся, я не могу так спать.

— Так тепло, — мурлычет Катон, уткнувшись мне в шею, и я замираю, когда это мурлыканье распространяется по всему его телу, вибрируя.

— Катон, это неуместно, — хнычу я.

— Спи, Талли. — Он просовывает свою ногу между моими. Мои глаза разбегаются от ощущения его огромного колена, прижатого к моей киске.

О да, ведь я могу спать, когда ко мне прижимается огромный красный монстр.

Наверное, я сказала это вслух, потому что он тихонько засмеялся.

— Не знаю, не думаю, что я буду спать так крепко, как в объятиях крошечного мягкого человечка.

— Ты бредишь, — возражаю я.

Катон целует меня в шею, и мой пульс подскакивает.

— Расслабься и спи, — приказывает он.

Вздрогнув, я пытаюсь повернуться, чтобы устроиться поудобнее, когда становится ясно, что он не намерен меня отпускать, и замираю, когда что-то массивное упирается мне в спину.

— Малышка Талли, я бы этого не сделал. — Расширив глаза, я застываю на месте, когда он снова смеется. — Спи, человек.

По какой-то странной причине я так и делаю.

⁓

Застонав, я еще глубже зарываюсь в тепло, сворачиваюсь вокруг него и вздыхаю, когда оно, кажется, плотно облегает меня… Плотнее? Я открываю глаза и перестаю дышать, растерянно глядя на красную кожу перед собой.

Красная кожа.

Теплая.

Катон!

Я пытаюсь отпрянуть, но руки, удерживающие меня, даже не дрогнули. Я обхватываю его, как обезьяна цепляется за дерево, прилипая к телу монстра. Но он, похоже, не возражает, держа меня одной рукой за затылок, а другой — за задницу.

— Э-э, Катон? — пискнула я. Он мурлычет, сильнее притягивает меня к себе, пока мое лицо не оказывается прижатым к невероятно твердым мышцам и медленному, ровному биению сердца. Извиваясь, мне удается поднять руки и надавить на него, но Катон не сдвигается ни на дюйм. Выдохнув, я повернула голову и увидела, что он уже проснулся и смотрит на меня с ухмылкой.

— Приятель, ты тяжелый, — буркнула я. — А теперь подвинься.

— Тебе лучше после сна, Талли? — пробормотал он и убрал мои волосы с лица.

— Талли? — Я сузила глаза. — Не называй меня так.

— Конечно, не буду, Талли, а теперь давай поедим. Людям ведь это нужно, правда? — спрашивает он.

⁓

Я наблюдаю за Катоном, как он работает, сама не зная, что делать. После того, как Катон встал, чтобы заказать еду, он сел за стол.

— Что ты исследуешь? — спрашиваю я, пытаясь заполнить тишину, все еще чувствуя себя неуверенно после пробуждения в его объятиях.

— А почему ты была в городе? — спросил он небрежно.

Я молчу, и он отворачивается.

— Ничего страшного, ты расскажешь, когда будешь готова. Что касается моих исследований, то я пытался найти способ продлить наш иммунитет к солнечному свету, чтобы укрепить нас днем, ведь это наша единственная слабость

— Единственная слабость? Какой самоуверенный, — пробормотала я.

— Не самоуверенный, Талли, а честный. — Катон подмигивает, а через мгновение возвращается с тарелкой еды и протягивает ее мне. Когда я беру ее, наши пальцы соприкасаются, и между нами вспыхивает электричество, и я ахаю. Его улыбка превращается в тлеющую, но затем Катон садится передо мной, наблюдая за тем, как я ковыряюсь в еде. По правде говоря, я слишком растеряна, чтобы есть, но когда останавливаюсь, он подталкивает тарелку, и я продолжаю есть.

— Как далеко ты продвинулся в своих исследованиях? — спрашиваю я.

Кажется, он краснеет и нервно потирает шею.

— Не очень. Мне удалось успешно предотвратить любые врожденные дефекты и изучить нашу генеалогию, чтобы помочь с воспроизводством и болезнями нашего народа, но это? Это пока ускользает от меня.

Решимость в его голосе мне знакома.

— Ты сможешь это сделать, — заявляю я. Закончив есть, откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за Катоном. — И что теперь? Я полагаю, что твой народ скоро проснется, найдет и убьет меня, так?

— Нет, — огрызается он, похоже, рассерженный этой мыслью. Не злой…

В ярости. Его глаза вспыхивают красным цветом, который я видела раньше, но не понимаю, да и не собираюсь спрашивать об этом перед лицом такой силы и ярости.

— И что теперь? — мягко спрашиваю я.

— Ты останешься здесь. Я пошлю сообщение Акуджи о твоей подруге. Когда мы узнаем, как она, мы разработаем план.

— А до тех пор? — спрашиваю я. — Сколько времени может пройти, прежде чем он ответит?

Он пожимает плечами.

— Я не знаю. — Встав, Катон протягивает руку. — Пойдем.

По какой-то причине я почти хихикаю, но потом успокаиваюсь. Я кладу свою руку в его, и он мягко поднимает меня. Держа меня за теплую ладонь, Катон ведет меня через всю комнату к двери, которая вчера была заперта. Достает ключ и отпирает ее. Я смотрю на него,