Странно сомневаться в том, что бывает любовь с первого взгляда! А с какого еще? Таня усмехнулась. Вот она и настигла тебя, Глеб, любовь. Ты так долго бегал от нее и так успешно прятался… Со мной и со многими другими. Ты еще сам не замечаешь этого, но скоро тебе будет мучительно не хватать и этого взгляда, и этих рук… Ты будешь понимать, что она никогда не останется с тобой… Как тяжело ты будешь к этому привыкать! И примешь! Но до этого… Сколько всего… Как ты будешь ее мучить! А она тебя! Марьяна крепкий орешек! Она – как я, тоже ведьма… По счастью, не настолько. Но достаточно, чтобы ты не смог ее сломать.

Вот сейчас она тоже смотрит на тебя и знает про тебя все! И про то, какой ты и что от тебя ждать. Все знает, но сама не может противостоять этому опутывающему волшебству, этой паутине, сотканной из тумана чувств небесной ткачихой по имени Любовь… «Неведом промысел небес…» Какие чудесные стихи написала Юлька когда-то, жаль, что в голове вертится только одна строчка… Надо будет вспомнить.

В памяти всплыла сегодняшняя девушка-клиентка, которая так хотела вернуть любимого. Глупенькая! Над ней была только часть того, что сейчас парило над Марьяной и Глебом. А часть неизменно стремится стать целым! Не делай ничего! Просто позволь любви быть, не бойся. Что магия людей в сравнении с настоящим чудом! Если бы люди видели, как прекрасно рождение любви, они раз и навсегда отказались бы от приворотов. Какое жалкое подобие! Как кружево из ниток по сравнению с морозным узором на стекле.

Таня молча наблюдала. Глеб и Марьяна были поглощены беседой. Им еще казалось, что они по-прежнему говорят о недвижимости… Забавно. Наконец тема исчерпала себя. Повисла неловкая пауза.

– Ну, что, – сказал Глеб, – очень приятно было познакомиться. Надеюсь, у нас получится любовь.

Таню передернуло. Какой все-таки пошляк! Эта дежурная фраза! Хотя Глеб – это Глеб. Было бы странно, если бы напоследок он не попытался все испортить. Он это любит. Просто навязчивая привычка какая-то. Тане хотелось встряхнуть его и сказать: «С чем ты шутишь, дурак! Доигрался уже. Не волнуйся, получится. Еще как получится». Но сдержалась. Марьяна же, ничуть не смутившись, ловко отшутилась:

– На любовь я бы с вашей стороны не рассчитывала, но это может стать началом прекрасной дружбы. – Шахновская лукаво улыбнулась. Надо же, кокетничает!

– У меня нет привычки дружить с женщинами, – парировал Глеб.

– Значит, не будем дружить, а просто посотрудничаем, – опять улыбнулась Марьяна. Ее трудно было сбить с толку. – Ну все, ребята, мне пора. У меня дома семеро по лавкам и старушка-соседка, которая иногда мимо унитаза промахивается.

– Тебя подвезти? – предложила Таня.

– Нет. Я хочу зайти в канцелярский. И в обувной. Я вам через пару дней позвоню, Глеб. Или пошлю сообщение, и вы мне сами перезвоните. Хорошо?

– Хорошо.

– Ну тогда пока.

– Пока. Привет Коле и мальчикам.

И Марьяна ушла, впечатывая шаги в мостовые города маленькими ногами в удобных ботинках. Таня и Глеб стояли в молчании. Глеб явно размышлял, куда ехать – к себе или к ней. Наконец решился.

– Поехали к тебе.

– Нет, Глебушка, не сегодня. Я очень устала. Давай по домам.

Сегодня это означало: «Нет, дорогой, я тебе не щит, я не дам тебе развеять это странное ощущение предчувствия любви, что сейчас кружит тебе голову». Но вслух, как обычно, ничего не сказала.

– Ну ладно, – легко согласился Глеб.

Таня поцеловала его в холодную от ветра щеку и направилась в сторону маминого дома, где во дворе-колодце поджидала машина.

Дорога домой показалась короткой, быстрой. Уже поднимаясь по лестнице, Таня почувствовала, что в квартире кто-то есть. Гошка привел девушку! Мешать не стоит. Она открыла дверь своим ключом и свистнула собаку. Берта выскочила на лестницу и заколотила хвостом о входную дверь.

– Тихо, тихо, не шуми. Пошли гулять, дурочка моя.

Собака понеслась по ступенькам. Таня долго кружила по окрестным пустырям. Гошка заметит отсутствие Берты и Танин джип под окнами и сообразит, что к чему. Они с подружкой успеют привести себя в порядок. Гошка – мальчик влюбчивый. Таня привыкла. Тем более его последняя девушка, Маша, ей нравилась. Тане вообще все девушки сына нравились. Умеет выбирать. И отношения строить тоже умеет, так, чтобы оставаться друзьями, несмотря ни на что. Это у него от папы Валеры. Хороший мальчик.

Запиликал телефон.

– Мам! Хватит болтаться. Иди домой, ужин ждет. Машка поесть приготовила.

– Я не голодная, но если вкусно – поем.

Таня поднялась домой. Оказалось вкусно. Китайская еда уже усвоилась и провалилась куда-то, и простая жареная картошка с мясом пришлась как нельзя кстати. Еще Гоша купил пирожных со взбитыми сливками.

Таня пошла к себе в комнату. За окном густела осенняя тьма. Быстро. Как чай из пакетика в железнодорожном стакане. Таня легла на диван и закрыла глаза. Хорошо, что Глеба нет, никто не мешает.

…Она в первый раз пошла одна в лес в Купальскую ночь. Ровно через год после того, как ей встретилась незнакомка. Целую неделю ее неудержимо тянуло в лес по вечерам. Хотелось раздеться донага и бегать по лесу. Наконец в ночь на Ивана Купалу желание стало совершенно невыносимым. Таня решила: будь что будет. Даже если она сумасшедшая, то пусть! Она же никому не причинит вреда. Ну кому она, голая, в лесу помешает? А если что… бегает она быстро. Деревенским не догнать. А комары… Комары почему-то не кусали Таню, или она просто их не замечала, так волнующе прекрасна была ночь на Ивана Купалу. Таня до сих пор помнит, как это в первый раз – ее Купальская ночь.

Маленького Гошку она оставила на тетушку. Валера, который обещал приехать, остался в городе, что-то у него разладилось в машине, как потом рассказал, совершенно внезапно. Пришлось вернуться чуть не с полдороги. Тетке Таня наврала, что деревенские ребята звали ее посидеть у костра. Они вправду звали, только Татьяна ни с кем не хотела делить безумие летней ночи.

Таня долго шла вдоль кромки леса, пока под ногами не заструился холодный ручей. У ручья Таня приметила две сросшиеся березы. Она сняла платье и повесила его туда, где ствол раздваивался. Белая с коричневой пестринкой ткань слилась с корой и казалась частью ствола. Таня вошла в воду, ступни мгновенно занемели от холода. Потом пошла вверх по течению, в глубь леса. Ручей становился все глубже и глубже. У большого мшистого камня образовалась небольшая запруда, вода доходила Тане до бедер. Она окунулась. Просто села в воду, как в ванну. И мгновенно выскочила, обожженная холодом. Ручей леденили ключи, они били по берегам и со дна. Не зря его в деревне звали Студеный. Телу стало жарко, как после парной. Таня кошкой взлетела на камень. От камня куда-то в лес струилась тропинка. После ледяной воды тропинка, казалось, грела ноги.

Таня постояла минуту и побежала. Ноги понесли. Что, как, куда – она понять не могла, да и не пыталась. Всю ночь бегала по лесу по неведомым ранее тропам, отдыхала на траве, купалась в лесном ручье и росе, валялась на мягких мхах болота… Проснулась она с рассветом все у того же камня, где выскочила из ручья. Никогда и ни с кем, ни раньше, ни потом она не испытывала такого пьянящего счастья и такой умиротворенности, как в это утро. Лес и Купальская ночь бродили в крови, как вирус. Хотелось повторить, но понимала – нельзя. Купальская ночь в году одна. Таня спустилась в ручей. Почему-то он больше не казался ей холодным. Она окунулась с головой, легла на песчаное дно ручья, задержала дыхание. Вода была, как кровь, – часть Тани, и Таня – как часть ручья, леса, всего… Кажется, можно лежать на дне и не дышать целую вечность. Но неожиданно воздух кончился, и молодая женщина вынырнула, отфыркиваясь, как морж, тряся волосами, как мокрая собака. Потом встала во весь рост и медленно пошла по ручью вниз. У двух берез нашла спрятанное платье. Надела. Тело уже высохло, только капли воды еще падали с волос на шею.