Он ни за что не позволит себе потерять самоконтроль, решила она. Даже перед лицом неодолимой страсти, которая влекла их друг к другу подобно двум разноименным полюсам. Может, этим и объясняется ее безотчетное желание затронуть какие-то более чувствительные струны его души, не ограничиваясь обычным знакомством, каким он с самого начала, видимо, представлял себе их отношения.

Однако задавшись целью пронять Зика Норта, она сама напрашивалась на неприятности. Но увлечение им, захватившее ее, было куда сильнее осторожности. Челси это знала, как знала наверняка и то, что в создавшейся ситуации дело не кончится банальной чашкой кофе или вежливым прощанием.

— Если хотите, у меня есть рубашка, которая, возможно, вам подойдет. Это одна из старых рубашек Рэя.

— Рэя? Вашего босса? — Она кивнула. — Того самого, что держит у себя дома рояль на случай, если у вас возникнет желание на нем поиграть, когда вы там остаетесь?

В вопросе слышались ревнивые нотки. Впервые в ее взрослой жизни ревность ей льстила. Зик Норт лишил ее душевного покоя, подобного ощущения она не испытывала с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать лет. Но это не имело ничего общего с порой невинной юности.

— Да, — ответила она. — Того самого Рэя. Мы с ним подружились, когда мне было восемь лет. Он не будет против, если вы наденете его рубашку.

Мгновение он пристально смотрел на нее, потом тяжело вздохнул, всем своим видом демонстрируя осторожное недоверие, и снова покачал головой.

— Как скажете.

Несмотря на все сомнения и колебания, которые крутились у нее в голове, ее сердце екнуло, когда перед мысленным взором стали один за другим возникать образы того, что она хотела предложить этому мужчине — мужчине, с которым была едва знакома. Ей хотелось дотронуться до него… провести пальцами по теплой, туго натянутой коже рук, по подбородку, прижаться губами к багровому синяку и смахнуть капельки дождя с волос…

Челси закрыла глаза, неимоверным усилием воли отгоняя эти образы, приказывая себе прислушаться к голосу здравого смысла. Она даже не знала, хочет ли он ее, и как себя поведет, если она предложит ему нечто большее, чем чашку кофе или старую рубашку. Не говоря ни слова, она вышла из кухни и направилась к себе в спальню.

Челси переоделась в старые джинсы и зеленый свитер, но, когда дело дошло до фланелевой рубашки Рэя, немного заколебалась. Наконец, все еще не зная, собирается он переодеваться или нет, она схватила красную рубашку в клетку и принесла ее в гостиную.

Голый по пояс, держа в руке скомканную мокрую рубашку, Зик Норт стоял рядом с ее старым пианино и пристально глядел в окно, за которым занимался рассвет. Услышав ее шаги, он круто обернулся. Его невольное движение было естественным в сложившейся ситуации, но по тому, как напряглись его плечи, Челси поняла, что он так же, как и она, испытывает сильное желание. У нее перехватило дыхание, хотя она вряд ли могла объяснить, почему. Если говорить о внешности, то, слов нет, он красив. Однако если бы любой из полудюжины красивых мужчин, бывших ее друзьями, снял рубашку у нее в гостиной, она едва удостоила бы его взглядом, не говоря уже о том, чтобы задуматься о нем всерьез.

Зик Норт был не просто красивым мужчиной. Он олицетворял собой такую первозданную мужественность, что от желания кровь забурлила у нее в жилах, а душа запела от восторга.

То, что мне нужно, вас не касается, произнес он тогда, когда она уронила фонарь и они, стоя под дождем, глядели друга на друга, внезапно почувствовав страстное влечение, по накалу подобное электрическому заряду, пробегающему по оголенным проводам. Она не имела права неотрывно смотреть на него чувственным, голодным взглядом, который обычно принято приписывать влюбленным. Острое противоречие между желанием и чувством опасности толкало ее к нему с куда большей силой, чем любой брошенный ненароком откровенный взгляд.

Челси неслышно вздохнула, перевела дух и протянула ему рубашку.

— Вот, возьмите. Она старая, да и рукава, наверное, коротки, но зато сухая.

Подойдя, он взял клетчатую рубашку у нее из рук.

Несколько часов назад он прижимал ее к себе и шепча на ухо успокаивающие, бессвязные слова, гладил по спине с ней с нежностью, в которой ни за что не признался бы самому себе. Поддавшись безотчетному, неосознанному порыву, он не вполне владел собой.

Если бы брат разбил окно, отвечал бы я. Вину он тоже взял бы на себя, мелькнула у нее догадка.

В какой из семей, берущих детей на воспитание, он этому научился? Что могло бы отучить его от этой привычки? В ее груди зарождалось какое-то новое чувство, причинявшее боль.

Боясь, что лицо выдаст обуревавшие ее чувства, Челси рывком отстранилась от него и решительно направилась на кухню. Распахнула холодильник, достала яйца, бекон и овощи, потом потянулась к шкафчикам с посудой. По ее ловким и сосредоточенным движениям можно было понять, что она пытается отвлечься от мыслей, которые приводили ее в замешательство, близкое к смятению.

Зик стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку.

Она заставила себя бросить на него взгляд, не выражавший ничего, кроме поверхностного интереса, которым удостоила бы всякого, кто зайдет к ней на кухню, вытерла руки о джинсы и, смахивая оставшиеся капельки воды с ладоней, попыталась собраться с мыслями.

— Вы любите омлет с луком и перцем?

— Да.

Она вытащила разделочную доску и положила на стол нож.

Подойдя к ней, Зик взял нож и стал чистить лук. Челси удивленно взглянула на него. По кухне распространился едкий, острый и терпкий запах очищенного лука.

Челси подчеркнуто медленным движением расправила плечи, стараясь втиснуть охватившее ее возбуждение в рамки приличия. Протянув одну руку к картонке с яйцами, она толкнула копилку в форме медвежонка на отведенное ей место под шкафчиками. Внутри, в фарфоровом сосуде, что-то звякнуло.

Челси наклонила копилку, чтобы заглянуть внутрь.

— Ага…

Чувствуя на себе взгляд Зика, она сунула руку в копилку.

— Ключ от входной двери. — Достав его, она вскинула руку. — Наверное, это Билли его сюда бросил.

Он внимательно посмотрел на ключ, потом снова перевел взгляд на разделочную доску.

— Да, когда пересчитывал ваши деньги.

Нож громко стучал по доске, пока он, с силой налегая на него, резал лук, кромсая на равномерные кусочки снедавший его гнев, а Челси стояла и смотрела на него.

— В какую бы историю Билли ни влип, — наконец сказала она, — для чего бы ему ни понадобились деньги, но точно не на наркотики. Я знала бы, если бы Билли начал употреблять наркотики. Мы играли вместе.

Кивнув, он положил нож на стол, рядом с кучкой мелко порезанного лука, и глубоко вздохнул.

— Я тоже не думаю, что в этом дело, но… все равно спасибо, что сказали.