Даркмод оказывали содействие семье Лорье, — теперь уже ответил мистер Фондер. — Технически, они участвовали в войне.

— Документально подтверждено? Переводы денег, договоры купли-продажи, дарственные? Хоть какие-то документы, что подтвердят связи Даркмод и Лорье в тот период, а иначе это будет незаконным оборотом денег и военно-стратегических ресурсов. Или же сейчас мы наблюдаем незаконное присвоение чужого имущества.

­— Я протестую! Это голословное обвинение, порочащее честь и репутацию достопочтенного дома Даркмод.

По итогу сторона Даркмод подала какие-то документы, которые якобы подтверждали их участие, но Галешоп сразу начал настаивать на том, что это совершенно не доказательства, так как те никак не заверены и никак не подтверждены.

Мы несколько часов сидели над этим вопросом, после чего судья сказала, что продолжение будет завтра.

Завтра наступило очень скоро и вновь адвокаты схлестнулись между собой.

Я не понимал и половины происходящего, из-за чего Триане приходилось пояснять для меня что сейчас конкретно происходит. Больше это было похоже на цивилизованный спор, а не на суд, если быть честным. Будто соревнование, где судья и не судья вовсе, а человек, который лишь следит за правилами.

По итогу, как я понял, ничего вещественного, чтобы подтвердить своё участие, они предоставить не смогли. Сказать можно было что угодно, переведённые деньги тоже ничего не значили, так как далеко не факт, что это было из-за участия в войне, а не оплата каких-либо услуг. Адвокат Даркмод пытался давить на то, что Барбинери сама молча согласилась отдать предприятия, но никаких документов они тоже предоставить не смогли.

Поэтому в ход пошли свидетели, сначала со стороны Даркмод, потом со стороны нас. В этом плане мы были в более выигрышной позиции, так как их пришли поддерживать Лорье и обычные семьи в то время, как у нас было сразу два достаточно весомых дома Фон-Ларьер и Шнейрдентов. Правда они не пришли, и причину я понял позже.

Здесь был опрос с нашей стороны, где Галешоп расспрашивал главу Лорье. И по большей части удар пришёлся именно на Лорье, так как именно им надо было доказать, что Даркмод действительно им помогали.

— Господин Лорье, я хочу ещё раз поблагодарить, что вы пришли помочь прояснить эту запутанную ситуацию.

— Я рад помочь суду в этом вопросе, — кивнул тот.

— Тогда позвольте сразу спросить, какую именно помощь оказывали Даркмод вашему дому во время семьи?

— Денежную. И разведку. Это была очень важная информация, без которых война бы была проиграна.

— Можно ли подтвердить это документально?

Адвокат Даркмод протянул ему папку, которую Галешоп тут же отдал одному из своих людей, которых взял с собой на суд.

— Правильно ли я понимаю, напрямую они не участвовали?

— Да, им не пришлось.

— Главный удар пришёлся именно по вам, верно?

— Мы были одной из ударных армий в войне, но все сделали вклад в победу, как бы это ужасно и неуважительно ни звучало по отношению к Барбинери, — скорбным голосом сообщил Лорье.

— Судя по данным из министерства по делам семей и домов, ваши потери в войне были самыми большими, поэтому я осмелюсь предположить, что вы были главным участником тех событий. Я понимаю, всё в рамках закона, но… — он выдержал паузу, чтобы все её прочувствовали. — Почему тогда вы не потребовали контрибуции на правах победителя и главной силы, что одержали верх в той войне?

— Нам это было не нужно, — пожал он плечами с невозмутимым видом.

— То есть вам это было не нужно…

Раздался щелчок пальцами от человека, которому Галешоп передал папку. Наш адвокат быстро подошёл к нему, они тихо зашептались, после чего тот вернулся к свидетелю.

— Так, спасибо, что предоставили нам данные о переводах. И как получается, вам, понёсшим такие потери и тем, кто имел право просить контрибуцию, ничего не было нужно. А дому Даркмод, которые за всё время войны против Барбинери перевели вам… миллион, всего лишь один миллион, потребовалось почти всё?

— Я не могу сказать ничего по этому поводу, — ответил Лорье.

­— Что ж, господин Лорье, вы уже очень помогли нам и суду, поэтому… — он поклонился, — я более чем благодарен уже за то, что вы пришли и высказались. Просто, госпожа судья, я бы хотел обратить внимание на тот факт, что это не расходы на годовую войну домов и семей. Это расходы обычных людей за год, которые не аристократы. Отсюда следует вывод, что дом Даркмод если и участвовал каким-то образом в войне против Барбинери, то уж никак не мог претендовать на их предприятия или что бы там ни было. А раз достопочтенный дом Лорье не предъявили своих интересов и своё право на контрибуцию в течение первых трёх лет, то предприятия Барбинери должны принадлежать только им и никак не могли отойти кому-то другому.

Когда он сел обратно к нам, я негромко спросил:

— Есть шанс, что они найдут способ не вернуть нам их?

— Вряд ли. Очень вряд ли. Документов, подтверждающих право получить те предприятия у них нет. Права победившей стороны, которая может требовать возмещения, тоже нет, так как нет серьёзных доказательств, что они воевали. А сейчас будут свои свидетели, и там вообще всё станет глухо.

— Сколько займёт времени?

— Что именно?

— Возвращение?

— Да по-разному. Зависит от того, насколько они сильно будут сопротивляться. От недели или двух, чтобы просто аннулировать их права, поднять или восстановить старые, до нескольких месяцев, если будет апелляция, а она будет.

— Нельзя это сократить?

— Можно. Достаточно убрать главных зачинщиков.

— Нет, не подходит, — покосился я на Даркмод.

Нам ещё не хватало войны с ними.

Но даже слушанье свидетелей не уложилось в один день. И я понял, почему не пришли наши свидетели — они бы просто не успели за сегодня ответить на все вопросы, и потому никто не стал заставлять ждать господ просто так. Но со мной хотели поговорить и очень.

— Вижу, мистер Роковски, вы подготовились, — улыбнулся Арден Лорье. — Нашли много чего интересного про старую войну…

— Не я, но всё равно спасибо, господин Лорье, — ответил я непринуждённо. — Не буду скрывать, мы очень старались.

— Не боитесь её повторения?

— Нет, не боюсь.

— Очень зря. Прошлые Барбинери тоже её не боялись…

— И у них не было того, что есть сейчас, — не моргнув глазом, ответил я.