Слова со скрипом цеплялись одно за другое, она ждала ответа, сворачивая салфетку у себя под носом негнущимися пальцами. Хьюстон откинулся на спинку кресла, чуть нахмурившись при ее попытке поддержать ничего не значащий разговор. Это ему никогда не удавалось.

– Мне тридцать три. – Достаточно зрелый возраст, чтобы понять, что, когда спишь с сотрудницей, не следует придавать этому слишком большого значения. – Прежде чем прийти сюда, я проработал пять лет в больнице в Дейтоне.

Он понимал, что ей хотелось узнать больше, и он сам не прочь был о себе рассказать, но не знал, как это сделать, с чего начать, чтобы разговор не казался нарочитым и поверхностным.

С приятелями все было совсем иначе. Они вместе выбирались на пляж, занимались серфингом, помогали друг другу в случае необходимости. Мать и сестру он беззаветно любил, берег и защищал их. Он не посвящал их в свои дела. Наоборот, говорил с ними об их проблемах или, по нужде, беседовал на самую безопасную тему – о медицине.

Джози была не похожа на его прежние случайные связи. Ее простодушие раздражало и в то же время затрагивало чувствительные струны души, привлекая и одновременно отталкивая его.

Она боялась спугнуть его вспыхнувшее чувство к ней.

– Я избрал травматологию. Мне нравится работать с пожилыми людьми. Они не так боятся, как молодые пациенты, и чертовски благодарны тебе за то, что ты хоть ненамного облегчаешь им жизнь. Это очень приятно.

Джози расцвела белозубой улыбкой. Его ответ явно пришелся ей по душе. И почему-то ему стало легче и комфортнее. Но все же он был чрезвычайно благодарен официанту, подошедшему принять заказ.

У Джози еще порхала улыбка на лице, когда ушел официант. На этот раз Хьюстон обрадовался, что они остались одни. Подумать только, прелестная молодая женщина улыбается ему, а он сидит с озабоченной физиономией! В здравом ли он уме?

– Значит, тебе двадцать семь, – произнес он, чувствуя, что эти шесть лет разницы могут сыграть с ними злую шутку. А может, возраст здесь вовсе ни при чем, просто в душе он – циничный эгоист, и всегда был им. – А ты почему решила стать хирургом, Джози?

Ему было любопытно, что она ответит. Ведь хирургия явно не подходила ей.

– Ну, мой отец был хирургом. – Джози облизала губы и принялась разглядывать стол. – Он умер, когда мне было пятнадцать лет, и он был так горд, что я готова пойти по его стопам. – Джози оторвала взгляд от стола с мягкой улыбкой: – К тому же мне тоже нравится помогать людям. Я общительный человек. Мама говорила, что мне никогда не встречались совсем чужие люди.

В отличие от него, окруженного чуждыми ему людьми. Но он и не пытался жить иначе.

Задорный носик Джози наморщился, обе щеки у нее усыпаны веснушками, и соблазн впасть в недовольство собой как-то испарился. Он улыбнулся:

– Ты действительно очень общительная.

– Это еще вежливо сказано, – засмеялась она.

– Да нет. Мне нравится слушать тебя, – Это удивило его самого, но было правдой.

Она порозовела.

– А твоя семья недалеко отсюда?

– Они живут здесь, в Акадии. Моя мать, сестра с мужем и две их дочурки. Отчасти еще и поэтому я выбрал больницу, хотя и раньше работал в двадцати минутах езды отсюда.

Отвечая на вопросы о его семье, он всегда находил быстрые и точные ответы. Ему вдруг впервые пришло в голову, что, даже если бы он и захотел завести какой-нибудь роман или интрижку, было бы чертовски трудно найти женщину, которая бы клюнула на него. Пожалуй, лучшей компании, чем дружелюбный дельфин, ему не отыскать.

Он старался говорить серьезно, не переставая удивляться, почему это его так волнует.

– Моим племянницам, Миранде и Эбби, четыре и два года, этакие сорванцы, сгустки энергии.

– Расскажи мне что-нибудь забавное, что они натворили.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну как же, в каждой семье хранятся всякие милые и смешные истории про детей. Расскажи мне что-нибудь в этом роде про твоих племянниц. – Она потягивала напиток, который ей принес официант, ее язык скользил вверх-вниз по соломинке.

– Ну что ж. – Хьюстон представил себе Миранду и Эбби, темные кудряшки, падающие на личики, бутончики губ, кривящиеся в улыбках, гримасках или выражающие упрямую решительность. – Они зовут меня Анка Юстон, уже это забавно.

Джози рассмеялась:

– А Анка Юстон не слишком балует детишек, не портит их?

– Абсолютно. – Хьюстон глотнул пива. – И что бы ни думала моя сестра, тот надувной домик, подаренный на четвертый день рождения Миранды, – не слишком дорогой подарок.

Она покачала головой, явно развеселившись.

Хьюстон откинулся на стуле, вытянув ноги. Это оказалось не так уж неприятно – знакомиться подобным образом с собственными сотрудниками. Он чувствовал себя почти расслабленным с Джози, что случалось с ним лишь во время занятий серфингом или за поеданием матушкиной стряпни.

– Я, к сожалению, единственный ребенок в семье. Как хорошо иметь племянниц и племянников.

– Когда тебя совсем припрет, могу одолжить моих. Только будь готова к тому, что придется вплотную столкнуться со многими проблемами.

– А тебе самому не хочется иметь детей?

Он очень не любил, когда женщины задавали ему такие вопросы. Это означало, что они могли строить по его поводу планы, надеяться и прицениваться. Обычно он бросал каменно-холодное «нет» и смотрел, как меняется выражение их лиц. Одни спрашивали почему, некоторые утверждали, что он еще передумает, многие смотрели на него так, словно он при них пнул ногой маленького щенка.

Но все они оставляли его в покое, после того как ему удавалось убедить их, что он бессердечный эгоист, который вовсе не жаждет посвятить жизнь неблагодарному потомству. Но ни одна из них не услышала от него правды. Того, что он безумно хочет прижать к груди маленькое теплое тельце, но очень боится, что не сможет быть хорошим отцом.

От своего отца он не унаследовал способностей к притворству.

Что-то, он так и не понял, что именно, заставило его открыть рот и сказать Джози Эдкинс правду:

– Конечно же, я хотел бы иметь детей. – Она задумчиво кивнула:

– Я вижу. Ты бы отдал всего себя без остатка этому ребенку. – Она откинула челку со лба. – Везет малышам.

За исключением того, что никогда такого малыша не будет. Это сразу отрезвило его. Он пожал плечами, изображая беспечность:

– Вот только без жены не может быть ребенка, а ее у меня не предвидится.

– Ты хочешь сказать, в ближайшем будущем? – спросила она, без колебаний встретив его взгляд, и сделала глоток кока-колы.

– Никогда.

Она поперхнулась, коричневая жидкость брызнула изо рта и потекла по подбородку.