Родители Хонор были врачами, и сейчас она пришла в ужас от того, сколько предпосылок для неврологических и генетических повреждений порождала среда Грейсона. Это напоминало жизнь в химической помойке, а ведь люди жили здесь девятьсот лет. Неудивительно, что они строили фермы в открытом космосе, – на их месте она бы все население переселила на орбиту! Красота планеты, должно быть, делала ее опасности еще более труднопереносимыми – и превращала все в обидную космическую шутку. Последователи Остина Грейсона пролетели пятьсот тридцать световых лет, спасаясь от технологии, которая, по их верованиям, заразила их родной мир и душу их расы, а в конце пути нашли эту ядовитую жемчужину.

Она вздрогнула и отвернулась от смертоносного великолепия к тактическому экрану. Подразделения местного флота, вышедшие им навстречу, снизили скорость и изменили курс в соответствии с курсом конвоя. Теперь они шли параллельно «Бесстрашному», и Хонор понимала, что изучает их лишь для того, чтобы не смотреть на их планету, пока не свыкнется с мыслью о смертоносной среде обитания.

Большинство встречавших представляли собой ЛАКи[8], досветовые внутрисистемные корабли; самый крупный из них едва дотягивал до одиннадцати тысяч тонн. По сравнению со своим флагманом, легким крейсером, они казались карликами, но тот и сам был чуть больше девяноста тысяч тонн, едва две трети «Аполлона» Элис Трумэн. Крейсеру было лет тридцать, но предыдущий корабль Хонор был еще меньше и старше, и она не могла не оценить, как умело и аккуратно грейсонцы вышли на рандеву с ее кораблями. Может, корабли у них старые и технически отсталые, но экипажи явно разбирались в своем деле.

Она вздохнула и откинулась назад в кресле, снова оглядев мостик. С обменом сообщениями разбирался штаб адмирала Курвуазье, но, по приглашению адмирала, она все их просматривала и не могла не порадоваться искренности, читавшейся в приветствии адмирала Янакова. Может, все пройдет не так уж плохо, как она боялась, а даже если и так, знакомство с условиями, в которых живут эти люди, должно умерить ее собственную реакцию.

– Адмирал Янаков прибудет через шесть минут, шкипер, – внезапно сказала лейтенант Метцингер, и Хонор кивнула. Она нажала кнопку, и экраны командирского кресла свернулись.

– Пора нам с вами, старпом, спуститься к стыковочному отсеку и поприветствовать гостей вместе с адмиралом.

– Есть, мэм.

Андреас Веницелос выбрался из своего кресла и вместе с ней направился к лифту на мостике.

– Мистер ДюМорн, вахта ваша.

– Есть, мэм. Вахту принял, – ответил ДюМорн, и, пока дверь лифта закрывалась, она увидела, как он перешел со своего кресла на командирское.

* * *

Глядя на вырастающий перед ним «Бесстрашный», гранд-адмирал Янаков ощутил чистую, ничем не прикрытую зависть. Вот это корабль, подумал он, с одобрением любуясь обтекаемым веретеном с двумя наконечниками. Огромный мощный корабль завис на фоне бездонного звездного неба, сияя отраженным солнечным светом, и это было самое прекрасное зрелище, которое он только видел. Его импеллерный клин и защитные боковые стены были отключены, позволяя невооруженному глазу видеть высокомерную красоту корабля. Между передним и задним импеллерными кольцами плавной волной вздымалась средняя секция, ощетинившаяся новейшими радарными и гравитационными антеннами и системами пассивных датчиков. Бортовой номер – CA-286 – четко выделялся на белом корпусе прямо за передним импеллерным узлом, а с бронированных боков, как внимательные глаза, смотрели орудийные блистеры.

Катер вздрогнул, когда его коснулся силовой луч крейсера, и пилот, нырнув в ярко освещенную пещеру стыковочного отсека «Бесстрашного», отключил двигатели. Причал аккуратно поместил суденышко в отсек, стыковочный воротник был на месте, загудел сигнал давления, оповещая о надежном захвате.

Адмирал спустился по трубе, за ним лейтенант Эндрюс и его сотрудники. Он улыбнулся, увидев матроса с Мантикоры на посту у алых перил, огораживавших выход из трубы. Это был знак вежливости. Матрос начал было объяснять, но замолчал, увидев, что Янаков уже потянулся к перилам. Во флоте Грейсона использовали зеленый, а не алый цвет, но адмирал понял значение цветового кода и ловко перемахнул в зону действия внутренней силы тяжести корабля. Он шагнул в сторону, освобождая дорогу своим сотрудникам, и по ту сторону люка его приветствовал резкий звук боцманской дудки.

По сравнению с «Грейсоном» стыковочный отсек был огромным, но он казался до краев наполненным людьми. Почетный караул морских пехотинцев в черно-зеленой форме вытянулся по стойке смирно, члены экипажа в черно-золотой форме Королевского Флота Мантикоры отдали честь, и Янаков заморгал от удивления.

На этом чертовом корабле служили одни дети! Самые старшие из попадавшихся ему на глаза были не старше тридцати, а большинство выглядели так, будто только закончили школу.

Он машинально ответил на приветствие и тут же вспомнил – и выругал себя за глупость. Конечно, детьми они не были; он забыл, что для мантикорцев пролонг общедоступен. Но что делать теперь? Он не так уж хорошо знал их флотские знаки различия, и как ему теперь в этой куче несовершеннолетних найти старших офицеров?

Часть проблемы разрешилась сама, когда вперед вышел невысокий круглолицый человек в гражданском костюме. Логика подсказывала, что это должен быть глава делегации, адмирал Рауль Курвуазье. Он по крайней мере выглядел как взрослый – в волосах даже виднелась седина, – но производил куда более слабое впечатление, чем предполагал Янаков. Он прочел все статьи и лекции Курвуазье, какие только смог найти, а этот улыбчивый человек напоминал скорее эльфа, чем блестящего и проницательного стратега, которого ждал адмирал, но…

– Добро пожаловать на борт, гранд-адмирал, – сказал Курвуазье, крепко пожимая руку Янакова, и его низкий голос, в отличие от лица, был именно таков, как представлял себе Янаков. Резкий акцент звучал странно – долгая изоляция Грейсона выработала куда более мягкие и протяжные интонации, – но сама его необычность казалась правильной и уместной.

– Спасибо, адмирал Курвуазье, и позвольте мне от лица моего правительства и народа приветствовать вас в нашей системе.

Янаков ответил на рукопожатие, пока его сотрудники выстраивались за его спиной. Потом он снова оглядел переполненную галерею и напрягся. Он знал, что на Мантикоре женщинам разрешается служить в армии, но это было чисто теоретическое знание. Теперь он понял, что почти половина собравшихся вокруг него – даже некоторые морские пехотинцы – женщины. Он пытался подготовить себя к восприятию совершенно чуждой идеи, но, ощутив глубокий внутренний шок, понял, что потерпел неудачу. Это было не просто чуждо, это было неестественно, и он постарался преодолеть инстинктивное отвращение, переведя взгляд обратно на Курвуазье.

– Я благодарю вас от имени Ее Величества, – сказал тот, и Янаков вежливо поклонился, несмотря на напоминание о том, что Мантикорой правит женщина. – Надеюсь, мой визит еще больше сблизит наши нации, – продолжил Курвуазье, – и хочу представить вам моих сотрудников. Но для начала позвольте представить командира нашего эскорта, капитана «Бесстрашного».