Позавтракав, все отправились в театр. Светлов сказал, что на служебном входе люди будут предупреждены и меня беспрепятственно пропустят в зал. Конкурс начнется в двенадцать часов.

— Не обещаю, что приеду, но постараюсь, — ответила я и объяснила: — Мне еще кое-куда съездить надо.

Выпив для бодрости еще одну чашку отвратительного кофе — бар был пока закрыт, и отвести душеньку мне не дали, — я поднялась к себе на этаж.

— Татьяна Александровна! — окликнула меня уже новая дежурная. — Вам тут Арам Хачатурович велел передать. — С любопытством меня разглядывая, дежурная протянула конверт.

«Распечатки звонков», — поняла я, поблагодарила женщину и скрылась у себя в номере. Захватив с собой на всякий случай фотографии конкурсантов и диктофон с чистой кассетой, я отправилась в местное отделение Союза композиторов.

— Вы мне не поможете? — обратилась я к одиноко сидевшей даме. — Я готовлю статью в «Тарасовские вести» о конкурсе «Молодые голоса Тарасова», и мне бы хотелось побольше узнать о Елкине — он ведь не только член жюри, но там и его песни исполнялись.

— Конечно, помогу, — охотно согласилась дама. — Я его всю жизнь знаю. А что вам конкретно надо?

— Хотелось бы как-то оживить статью некоторыми деталями его личной жизни. Например, пошли ли его дети по стопам отца? Тогда получилась бы преемственность, а это всегда вызывает симпатию, — сказала я.

— Только в том случае, если дети ничем не уступают отцу или даже превосходят его, — возразила мне дама.

— А это что, не тот случай? — удивилась я.

— А! — отмахнулась дама. — Сын Елкина служит военным дирижером в Самаре, а дочь преподает музыку в школе. Согласитесь, что гордиться здесь особо нечем.

— Ну, может, хоть внуки? — с надеждой спросила я.

— По поводу тех, что в Самаре, ничего сказать не могу, а тарасовская внучка учится в университете, кажется, на филолога. Представляете, она начисто лишена слуха. Бывают же такие капризы природы! — воскликнула дама.

Услышав слово «филолог», я насторожилась — ведь там же учится и Евгений. «А что? Вполне может быть! Они встречаются, любовь-морковь, и все в этом духе! Девушка узнает у деда, кто победитель, передает Женюрочке, а уж тот неведомым мне пока способом пакостит», — подумала я, а вслух спросила:

— Наверное, дед очень этим расстроен?

— С тех пор как он три года назад развелся с Лизой, чтобы жениться на этой драной кошке, ни дети, ни внуки с ним не общаются, — веско заметила дама.

— Жаль! — сказала я и подумала, что движимый чувством вины Елкин, возможно, хочет установить отношения хотя бы с внучкой и делает для нее все, о чем она ни попросит. — А вы мне его домашний адрес не подскажете? Может, удастся сделать хорошую фотографию для статьи. Что-то такое неофициальное… — Я неопределенно помотала в воздухе рукой.

— Почему же нет, — охотно согласилась дама и продиктовала мне адрес.

— Это новый или старый? — уточнила я. — Ведь если он развелся, то, наверное, живет с молодой женой в новой квартире?

— Этот наглец при разводе разменял квартиру на две в том же доме, и они теперь живут в соседних подъездах. Вы представляете себе, каково Лизе, которая этому подлецу всю жизнь отдала, видеть его постоянно с другой женщиной? — возмущенно спросила дама.

— Что вы хотите? — пожала плечами я. — Мужчины — самые толстокожие животные на свете. Бегемоты, носороги и крокодилы им и в подметки не годятся.

— Вот именно, что животные! — гневно согласилась со мной дама.

Поблагодарив ее за помощь, я ушла и направилась прямиком к дому Елкина.

«Господи, — молилась я по дороге, — пошли мне какую-нибудь скучающую старушку на лавочке или собачницу, выгуливающую своего питомца!»

Бог услышал мои молитвы, и я увидела во дворе женщину со старой облезлой болонкой, через шерсть которой явственно просвечивала розовая кожа. Выйдя из машины, я отправилась прямиком к женщине и, как можно умильнее глядя на собаку, сказала:

— Какая прелесть!

— Да, она у меня красавица! — охотно отозвалась женщина. — А уж умница какая! Все как человек понимает!

— Только не говорит, — подхватила я и спросила: — Вы, наверное, в этом доме живете?

— Да, — насторожилась женщина. — А что?

— Счастливая, — завистливо вздохнула я. — С самим Елкиным в одном доме.

— Счастливая? — возмутилась женщина. — Да я с ними всю жизнь в соседних квартирах прожила, и не было дня, чтобы я не проклинала его бренчание на рояле! Потом его дочка начала учиться, и я от этих гамм только что на стенку не лезла.

— А потом еще, видимо, очередь внуков подошла? — сочувственно спросила я.

— Бог миловал! — отмахнулась женщина — Как дочка его замуж вышла, съехала отсюда. Сразу немного потише стало. Хотя бы на одного человека.

— Не любите музыку? — удивилась я.

— Музыку я люблю, только хорошую, — сварливо ответила женщина. — Елкин как с Лизой разошелся, так я наконец-то свет белый увидела. Лиза-то в университете преподавала — сейчас уже на пенсии.

— На филологическом факультете, наверное? — спросила я.

— Да! — удивилась женщина. — А вы откуда знаете?

— Ну, если внучка на филолога учится… — многозначительно сказала я.

— Да и то правда. Сейчас, чтобы в вуз поступить, нужно или большие тысячи платить, или блат совершенно сумасшедший иметь, — согласилась женщина.

— Не самый лучший факультет, — заметила я и на ее непонимающий взгляд объяснила: — Одни девчонки. Где им жениха-то себе найти?

— Ну это вы зря! Внучка у Лизы — красавица! Ее иногда молодой человек провожает, так я вам скажу: очень даже ничего! Симпатичный! Лиза говорит, что дело к свадьбе идет!

— Ну, при таком известном деде… — многозначительно сказала я.

— Бросьте! — махнула рукой женщина. — Во-первых, внучка с дедом не общается — простить не может, что он бабушку бросил, а во-вторых, Костя у нее математик, и ему музыка ни к чему.

— Ну, тогда да! — согласилась я и заторопилась. — Я пойду. Будьте здоровы!

— И вам того же! — пожелала мне женщина.

Сев в машину, я подумала — облом, но, с другой стороны, мне же легче, потому что теперь остается только Толстов, и поехала в Союз писателей. Там на месте секретаря я увидела не почтенную даму, а молоденькую пухлую девчонку, которая, как хлеб, ела шоколад, раскладывая при этом на допотопном компьютере пасьянс. Моего появления девица даже не заметила. Заглянув ей через плечо, я посоветовала:

— Сними сверху трефовую десятку на червового валета, потом на нее бубновую девятку. Тогда из колоды уйдет восьмерка, и ты освободишь туза.

Девчонка испуганно ойкнула и повернулась.