Ряд судебных исков, оспаривающих положения закона НСНГ, создавал стойкое впечатление, что суды, неспешно, но неумолимо, движутся к отмене этого закона – причем в формате «сегодня есть, а завтра нет», который мне виделся наихудшим среди всех возможных вариантов, поскольку, как я уже отмечал, у нас в этом случае не оставалось времени на подготовку к изменению политики. Мне предстояло сообразить, как ухитриться совместить действия всех трех ветвей власти: отговорить президента от желания действовать немедленно через распоряжения и указы, убедить конгресс внести необходимые изменения в законодательство (в начале 2010 года это выглядело маловероятным) и приступить к подготовке армии прежде, чем суды не оставят нам выбора и времени.

К счастью, мы с Малленом прекрасно осознавали, насколько твердо президент настроен отменить закон НСНГ, а потому заранее поручили нашим сотрудникам заняться подготовительной работой – еще летом 2009 года. В июне Объединенный комитет начальников штабов провел внутреннее совещание по НСНГ, на котором были обозначены риски, связанные с изменением политики, как то: утрата контроля за переменами, падение боеготовности, ослабление сплоченности и дисциплины, сопротивление (пусть неосознанное) военнослужащих этим переменам и непредсказуемость последствий при реализации новой политики в условиях войны. С другой стороны, ОКНШ перечислил несколько факторов, потенциально способных минимизировать эти риски: мужчины и женщины, поступающие на военную службу, ожидают некоторого сокращения личных свобод и соответственно корректируют свое поведение; геи и лесбиянки на службе стремятся доказать, что являются «полноценными военнослужащими»; подготовка и обучение с акцентом на общие ценности и уважение чужого мнения; активное руководство и координация изменений на всех уровнях. В докладе ОКНШ предлагался ряд альтернативных подходов к проведению исследования в войсках и назывались различные учреждения, которым можно поручить такое исследование. Словом, пускай президент отчасти застал нас врасплох своим обращением к нации, в целом мы были достаточно хорошо подготовлены к реформе.

Вскоре выяснилось, что, проведя предварительную подготовку, мы поступили правильно. Шесть дней спустя, 2 февраля, нас с Малленом вызвали на заседание сенатского комитета по делам вооруженных сил, и председатель комитета сенатор Карл Левин попросил меня и адмирала высказать свое отношение к НСНГ. (Накануне мы встречались с президентом, обсуждали последующие заявления и практические шаги, и Обама нас, как говорится, благословил.) Я отдавал себе отчет, что слушание может оказаться историческим, и все об этом знают, а потому начал со слов, что «полностью поддерживаю решение президента». Я сказал, что вопрос сегодня уже не в том, одобряют ли вооруженные силы грядущие перемены, а в том, как лучше к ним подготовиться. Я объяснил, что после консультаций с Малленом создал в Пентагоне рабочую группу из руководителей высокого ранга и поручил ей разработать рекомендации по внедрению новой политики «к концу этого календарного года». Наш основной принцип, продолжал я, заключается в том, чтобы свести к минимуму неприятие и возможные конфликты в рядах вооруженных сил, причем особое внимание будет уделено частям в зонах боевых действий.

Я сказал, что рабочая группа проанализирует одновременно сразу несколько вопросов:

«Во-первых, рабочая группа проведет необходимые опросы военнослужащих, чтобы статистически подкрепить мнения о полезности или ненужности перемен… Во-вторых, группа тщательно изучит все изменения, которые потребуется внести в уставы и в политику, в том числе в правила и руководства министерства обороны… В-третьих, рабочая группа исследует потенциальные последствия изменений и их возможное негативное влияние на боевую эффективность».

Я подчеркнул, что исследование займет большую часть года, поскольку мы в первую очередь намерены «минимизировать сложности, сопровождающие изменение военной политики, для частей, ведущих сегодня активные боевые действия и почти десять лет подвергающихся непрерывному стрессу». Чтобы сенаторы оценили важность исследования, я прибавил, что группу возглавят главный юрисконсульт министерства обороны Джей Джонсон и четырехзвездный генерал Картер Хэм, главнокомандующий вооруженных сил США в Европе, ранее – боевой командир в Ираке. Закончил я свое выступление просьбой к членам комитета и к сенату в целом «не политизировать» данный вопрос.

Кульминацией слушаний стало выступление Маллена. Он начал с того, что напомнил: Объединенный комитет начальников штабов обязан предоставлять президенту наилучшие при конкретных обстоятельствах советы военного характера. Далее он сказал, что сам, как председатель ОКНШ, поддерживает мнение министра обороны. А следующие три фразы адмирала Маллена – после семнадцати лет почти единогласного противостояния высшего военного руководства службе геев в армии – вошли в историю:

«Господин председатель, высказывая свое и только свое личное убеждение, скажу, что разрешение открытым гомосексуалистам служить в армии будет правильным решением. Независимо от того, как я отношусь к самому факту альтернативной ориентации, я не могу не тревожиться по поводу существующей политики, которая заставляет молодых мужчин и женщин лгать, чтобы получить возможность защищать своих сограждан. Для меня все сводится к честности – честности отдельных людей и честности институтов власти».

При этих словах Маллена в переполненном зале заседаний послышался дружный вздох изумления. По-моему, никто не ожидал столь решительного, однозначного одобрения планируемых перемен от председателя ОКНШ. Но Маллен указал на фундаментальный недостаток закона 1993 года: этот закон позволял геям служить в армии – там, где придается максимальное значение личной честности, – вынуждая их жертвовать этой честностью и идти на компромисс со своей совестью. Маллен прибавил, что, как ему кажется, мужчины и женщины в военной форме смогут принять перемены и приспособятся к ним, но он не в состоянии «это гарантировать». Исследование, о котором рассказал министр обороны, поможет устранить эту неопределенность.

На следующий день мы предстали перед комитетом палаты представителей по делам вооруженных сил под председательством конгрессмена Айка Скелтона. Само слушание было посвящено преимущественно бюджету, однако значительное время уделили и обсуждению отмены закона НСНГ (Скелтон выступал против). Когда несколько членов комитета заспорили между собой насчет исследования, я решил вмешаться. Я сказал, что имею опыт руководства тремя крупными организациями: ЦРУ, Техасским университетом и министерством обороны, – то есть мне уже приходилось реализовывать изменения в политике управления. Бывало всякое, я поступал правильно и допускал глупые ошибки. В частности, я совершил ошибку, когда, только приняв на себя руководство ЦРУ, попытался навязать управлению значительные изменения своим директорским распоряжением. С тех пор я убежден, что наилучший способ сделать все правильно – собрать мнения тех, кого изменения непосредственно затрагивают, в данном случае военнослужащих и их родственников.

В обоих комитетах реакция на наши выступления была, к сожалению, довольно предсказуемой. Сторонники отмены закона поддерживали «реформистскую» позицию руководства Пентагона, но выражали обеспокоенность тем, что мы собирались затянуть с реализацией намеченных планов на несколько лет. Противники отмены ожидаемо негодовали – так, Джон Маккейн едко сообщил, что «глубоко разочарован», и добавил, что предложенное исследование «явно окажется предвзятым», поскольку исходит из убеждения, что закон должен быть отменен. К сожалению, позиции конгрессменов по данному вопросу, как и по прочим, выносимым на обсуждение конгресса, определялись их партийной принадлежностью (хотя не могу не признать, что среди представителей каждой партии нашлись те, кто пытался судить беспристрастно). Впрочем, пару-тройку дней после наших выступлений на заседаниях комитетов я был уверен, что мы получим время на проведение исследования. Демократы в сенате явно не располагали шестьюдесятью голосами, которые требовались, чтобы преодолеть сопротивление республиканцев, и даже спикер палаты представителей Нэнси Пелоси сказала, что сможет отложить голосование до промежуточных выборов в ноябре.