Речь в Тифлисе стала четвертым выступлением Сталина по национальному вопросу за полгода. И все они, начиная с февральского, на съезде РКП(б), были предельно идентичными. Их суть не менялась в угоду сиюминутной конъюнктуре. Скажем, советизации сначала Армении, а затем и Грузии. Потому ни у кого не оставалось сомнений, что в основе их лежит твёрдая, продуманная линия. Но линия совершенно новая, ничуть не похожая на ту, что Сталин отстаивал чуть более года назад.

Для него путь к воссоединению просто стал иным – более долгим, «окольным», по его собственному выражению. А само единство виделось уже не в форме федерации областных объединений, что предусматривала действовавшая Конституция РСФСР. Нет, теперь – при вынужденном сохранении национальных республик, как автономных, так и независимых, но непременно связанных между собой соглашением о создании единого экономического органа для всех без исключения. Вместе с тем, предполагал Сталин – как столь же необходимое, даже обязательное – ещё и объединение военных и внешнеполитических ведомств. Правда, о них он сказал как бы между прочим, не конкретизируя, назвав «иной поддержкой».

Базироваться такая необычная конструкция, весьма напоминающая развалившуюся Австро-Венгрию, должна на общности политической системы – Советской власти, о чём Сталин не уставал говорить, начиная с конца 1917 года. Скрепляться же, и предельно жёстко, – единой для всей территории бывшей Российской Империи партией – РКП(б). Потому-то, в частности, компартии и Грузии, и Армении, и Азербайджана оставляли, как и до революции, всего лишь её местными организациями. Более того, объединёнными краевым органом, Кавказским бюро ЦКРКП(б).

Вопрос, следовательно, стоял предельно просто. Будет в партии единство, будет единой и страна.

Собственно, для достижения той же цели было созвано и Краевое закавказское партсовещание, что предусматривало решение Совещания ответственных работников, проведённое в Тифлисе с 12 по 14 августа. Чтобы исключить любую возможность для проявления открытых разногласий, на него выдвинули сорок три делегата, но, вопреки названию совещания, не только от Азербайджана, Армении, Грузии и всё ещё не обретшей юридического статуса Абхазии, но и от российских автономий – Дагестана, Горской Республики и отделившейся от неё незадолго перед тем, 6 июня, Кабарды. Кроме того, на совещании присутствовали представители ВЦСПС и политуправления Красной Армии.

Результаты такой организации не замедлили сказаться. Партсовещание продемонстрировало полное единство взглядов, которое и позволило принять важные, хотя и не несущие чего-либо нового, резолюции. Первая призвана была попытаться изначально обеспечить хозяйственное единство Закавказья с РСФСР, почему и потребовала: «Республики Кавказа /то есть включая автономии РСФСР – Ю.Ж./ не замедлят подписать формальное соглашение о Кавказском экономическом союзе, а Кавбюро назначит временный, до Кавказского экономического съезда, Кавказский экономический Совет».

Вторая резолюция носила принципиально иной характер, связанный уже с чисто локальной проблемой. Объясняла своеобразие, даже некую исключительность Азербайджана, Армении и Грузии:

«В области внутренней политики на первый план выдвигается задача дальнейшего упрочения братской солидарности трудящихся масс на основе тесного экономического объединения. Для преодоления пережитков национализма Коммунистическая партия вынуждена совершенно сознательно идти на некоторые временные уступки националистическим стремлениям масс, что преследует цель безболезненного изживания шовинистического яда, оставленного в наследство меньшевиками, дашнаками и мусаватистами. Эти уступки ни в коей мере не должны отражаться на ясности и устойчивости наших принципов внутри партии. Забвение этого ведёт к тому, что некоторые товарищи, идя на уступки до конца, сами подпадают под влияние национализма. Наша партия обязана самым решительным образом вести борьбу против такого уклона, в корне пресекая попытку политики временных уступок политике мелкобуржуазных националистов.

Независимость советских республик Кавказа/имелось в виду лишь Закавказье – Ю.Ж./ является для нас фактором борьбы в международном отношении, фактором борьбы с национальной ограниченностью и отсталостью. Независимость отнюдь не означает разъединения трудящихся Кавказа… Преуспеяние кавказских республик тесно связано с экономической целостностью Советского Кавказа. Республики не могут быть отделены друг от друга экономическими границами, ибо Советский Кавказ идёт к единому хозяйству. Вопрос о хозяйственном единстве республик практически стоит на очереди».90

Так выявилась правота Сталина. Правота его утверждений, сделанных ещё весной 1917 года, – о том, что основой новых территориальных объединений должны стать исторически сложившиеся экономические связи, а не национальная общность населения. Тогда же обнаружилось и иное, весьма неприятное для Ленина и других членов ПБ, скорректировавших тезисы Сталина по национальному вопросу, вынесенных на рассмотрение Х съезда партии. Всего через три с половиной месяца оказалось, что нигде, кроме Туркестана (да и то лишь по словам делегатов от этого края) нет и речи о «великорусском шовинизме». Зато повсюду заставляет говорить о себе «националистический уклон». Тот самый, которым в угоду умозрительным представлениям, почерпнутым из австро-венгерского марксизма, пытались всего лишь уравновесить призывы к борьбе с «русским». Заигрывали, тем самым, с теми, кого в Закавказье назвали «националистами-коммунистами».

Торопясь ускорить события, Кавбюро уже 16 августа своим решением поспешило оформить собственное предложение, двумя днями ранее одобренное партсовещанием. Признало необходимым как можно скорее создать краевой хозяйственный орган – «Экономическое бюро Закавказских республик, которое является по отношению к объединённым Внешторгу и железным дорогам, к электрификации и мелиорации органом направляющим и руководящим». Отметило: «Все постановления Экономического бюро Закавказских республик обязательны для правительств республик, с которыми Экономическое бюро сносится непосредственно по всем вопросам»

Чтобы в Баку, Эривани и Тифлисе не восприняли новую организацию лишавшей их последних остатков суверенитета, в решении сделали оговорку: «В тех случаях, когда правительство той или иной республики находит неприемлемым для себя какое-либо постановление Экономического бюро, оно вправе воздержаться от выполнения постановления Экономического бюро сроком на семь дней, в течение которых апеллирует к Экономическому бюро».91

Получив сообщение о принятом решении, Сталин незамедлительно вынес на рассмотрение ПБ предложение «О создании Экономического бюро Закавказских республик». Нет, он не собирался присваивать чужое достижение. Попытался поддержать Кавбюро, дабы потом никто не смог бы предложить обратиться в Москву. И добился желаемого. ПБ 24 августа приняло собственное решение: «ЦК считает целесообразным объединение хозяйственных сил республик Закавказья и, одобряя соответствующее решение Кавбюро о создании объединённого органа, оставляет протест группы ответственных сотрудников без последствий».92

Кто такие «ответственные сотрудники», разъяснил своей телеграммой уже Молотов. Объяснил, что, хоть и с большим опозданием, ПБ подтвердило решение Кавбюро от 3 июня о снятии с работы и переводе в другие регионы Каминского, Шатуновской и других членов фракции, выступавших против политической и хозяйственной интеграции края.93