по вопросу, что будет значить независимость. Промышленные регионы Украины и вовсе не рассматривали Киев как центр притяжения, ассоциируя себя с Москвой, российской историей и русской культурой[1387]. На этих территориях для миллионов людей со смешанным этническим происхождением и общей идентичностью украинский «суверенитет» в то время представлялся чем-то неясным, но все же допускающим сосуществование в одном объединении с Российской Федерацией. Георгий Шахназаров считал, что этих людей следует мобилизовать для противостояния украинскому сепаратизму и поддержки идеи единого государства. В письме Горбачеву он предложил организовать кампанию сопротивления «галицким националистам и их пособникам». И так уже «у той части населения Украины, которая могла бы воспротивиться сепаратистам, формируется впечатление, что Россия от нее отрекается, и дело заведомо проиграно». Помощник Горбачева советовал «не стесняясь, четко и ясно» заявить, что Крым, Донбасс и юг Украины «составляют исторические части России, и она не намерена от них отказываться, в случае если Украина захочет выйти из состава Союза». Однако Горбачев и Ельцин так и не смогли договориться по Украине[1388].

Внутрироссийский раскол стал идеальным фоном для президентской кампании Кравчука. Успешно дебютировав в Северной Америке, он быстро приобрел поддержку по всей Украине. Его рейтинг в октябре составлял 30–40 процентов в большинстве регионов, с резким падением на Западной Украине и умеренным большинством в южных и восточных областях, а также в Крыму[1389]. В отличие от оппонентов, которые представляли новые политические партии и движения, Кравчук баллотировался как «независимый» кандидат. Вокруг него сплотилась старая партийная элита. Для многих из них «независимость стала новой религией, а Кравчук – ее пророком», пишет Плохий. Украинские партийные СМИ и журналисты, ранее курируемые Кравчуком, всячески его поддерживали. Выходившая большим тиражом газета «Правда Украины» агитировала за Кравчука. К его сторонникам принадлежал и украинский КГБ. Один из чинов этой организации даже хвастался американцам, что аппарат КГБ, военнослужащие, пограничники и железнодорожные войска на территории республики на «восемьдесят пять процентов состоят из лояльных украинцев», принимающих лидерство Кравчука в Киеве[1390].

Кампания Кравчука строилась на трех моментах. Во-первых, выступив за независимость и право Украины на полновесную долю советских активов, включая военный потенциал, Кравчук переиграл соперников-националистов, прежде всего кандидата Руха Вячеслава Черновола. Во-вторых, он представлялся лучшим претендентом на роль консолидатора страны, которая веками была разделена и состояла из разных по культуре регионов. В-третьих, Кравчук позиционировал себя кандидатом с наибольшими шансами получить международное признание от Запада и заключить наиболее выгодную экономическую сделку с Россией.

Кравчук сумел найти подход ко всем основным группам избирателей в республике, включая большую часть интеллигенции и научно-технических специалистов, украинцев и русских, которые хотели перешагнуть через кошмары советского прошлого и начать с чистого листа. Он привлек избирателей на юге и востоке Украины, которые не очень-то отождествляли себя с украинской историей, но чувствовали прочную связь с общим государством и мечтали вернуть стабильность и порядок. Обеспокоенные заявлением Ельцина о либерализации цен, эти люди поверили обещаниям Кравчука сохранить в независимой Украине изобилие доступных продуктов[1391].

Одной из первых целей кампании Кравчука стала нейтрализация сепаратизма в Крыму. Полуостров был такой же угрозой для целостности Украины, как Татарстан и Чечня – для России. Шахназаров, в своей записке Горбачеву об украинском сепаратизме, рекомендовал «по согласованию с т. Багровым активизировать работу в Крыму»[1392]. Николай Багров, глава Крымского обкома партии, организовал местный референдум, по результатам которого полуостров стал автономной республикой в составе Украины с правом подписания Союзного договора. После принятия Акта провозглашения независимости Украины пророссийские активисты в Крыму настаивали на еще одном референдуме по вопросу возвращения полуострова в Российскую Федерацию. Багров занял выжидательную позицию, готовый перейти на ту или другую сторону[1393].

В день, когда региональное законодательное собрание Крыма решало вопрос о референдуме, на полуостров приехал Кравчук. Он выступил в поддержку крымской автономии и пообещал превратить регион в «свободную экономическую зону», если тот останется в составе Украины. По его словам, референдум о возвращении в Россию нарушил бы украинскую конституцию. Киев, конечно, не станет препятствовать этому силой, но всем предприятиям и хозяйствам Крыма придется платить более высокую цену за энергию и воду, поступающие на полуостров из Украины. Днепровская вода орошала засушливые земли Крыма по каналу. Если крымчане уйдут из состава Украины, эта вода будет обходится им примерно в 3 миллиарда долларов ежегодно, заявил Кравчук[1394]. Эти доводы оказались крайне убедительны для многих депутатов, представлявших сельскохозяйственные районы. Парламент Крыма отменил референдум; сепаратистский импульс сошел на нет. Багров, после задушевного разговора с Кравчуком, поддержал его кандидатуру и выступил за выбор Крыма в пользу Украины[1395]. Аналогичным образом Кравчук поработал с региональными элитами Днепропетровска, Харькова, Николаева и Донбасса.

4 ноября Кравчук отправился в Москву на Госсовет, но его настоящей целью были экономические переговоры с Ельциным. Украинский и российский лидеры заключили двустороннее соглашение об экономическом и торговом партнерстве. В тот же день Кравчук подписал и экономический договор, который ранее отклонил. На совместной пресс-конференции Кравчук и Ельцин заявили о дружбе, открытых границах, взаимном уважении территориальной целостности и защите этнических меньшинств. На вопрос журналиста о Крыме Ельцин повторил, что «это дело суверенного государства Украины. И только оно может решать этот вопрос»[1396]. Кравчук мог себя поздравить. Ему удалось объединить разобщенный украинский электорат. Он приобрел репутацию человека, знающего решения, которые устроят всех и никому не причинят вреда, и при этом имеющего договоренность с российским лидером. Вскоре выяснится, что это миф, и тем не менее Кравчук превратился в «отца» украинской нации. Напротив, кому-то в России он казался хитрым лисом, который всех провел и посеял семена будущих конфликтов.

21 ноября Ельцин встретился со своим советником по делам национальностей Галиной Старовойтовой. Президент России отключил телефоны и велел секретарю не беспокоить до конца разговора. К Старовойтовой у него имелся один вопрос: как будет голосовать Украина? Собеседница заявила, что минимум три четверти украинских избирателей поддержат независимость. Ельцин всплеснул руками и не мог поверить. Он кричал: «Да как? Не может быть! Да ведь это наша братская славянская республика! Да ведь там столько русского населения – процентов тридцать! Да там ведь еще Крым русский! Да там, на левом берегу Днепра, живет столько русского или ориентированного на Россию русскоязычного населения!» Около сорока минут Старовойтова приводила данные, полученные от коллег, этнографов и политиков-демократов, живших на Украине. Наконец Ельцина удалось убедить. «Ну ладно. Если так, мы призна́ем. Мы призна́ем эту новую политическую реальность», – сказал он и добавил, что спустя неделю после референдума устроит встречу трех славянских республик. Состоится она