Бадетта с серьезным видом кивнула. И похлопала подругу по руке.

— Не принимайте поспешных решений, Эрмин, особенно когда вы взволнованы, — посоветовала она. — Я бы расстроилась, узнав, что вы оставили ваше искусство и отказались от перспективы блестящего будущего.

Водитель такси постучал в стекло задней дверцы. Шел такой густой снег, что шляпа его совсем побелела, и куртка тоже. Им пришлось выйти из машины. Заплатив любезному таксисту по счету, Эрмин медленным шагом направилась к Капитолию. Лора, должно быть, уже начала волноваться.

— И что мне сказать маме? — спросила она у Бадетты. — Если я скажу, что отец не вернется сегодня вечером, она поймет, что произошло что-то серьезное. Но я не смогу рассказать о том, что знаю. Я, которая так полюбила вновь обретенного отца, теперь его ненавижу! Господи, и Тошан прошел через все эти испытания один, без моей поддержки! Тала, конечно, взяла с него обещание обо всем молчать. И мне до сих пор не хочется во все это верить! Это какая-то басня, причем в очень дурном вкусе!

— Мы ничего не можем рассказать вашей матери, пока не узнаем подробностей, Эрмин. Вам не обязательно ехать в Роберваль. В конце концов, существует телефон. Позвоните в больницу, и вы узнаете, как себя чувствует малышка, а может, вам удастся поговорить с отцом или мужем. Они приедут туда только завтра утром, и то, если с этими снегопадами поезд не задержится в пути, который может занять четырнадцать-пятнадцать часов.

— Спасибо, моя дорогая Бадетта, без вас я бы уже ударилась в панику! Странно, но я успокоилась. Раньше я не могла понять поведения Тошана. Теперь же я хочу поскорее с ним увидеться, объясниться. Может, он меня уже простил?

— Уверена, что так и есть. Идемте, вы продрогли!

Они вошли через служебный вход. В театре было тихо. По пути журналистка пообещала, что придумает, как объяснить Лоре отъезд Жослина, и ради этого отправится в бар. Эрмин вошла в свою гримерную, где обнаружила Шарлотту и Мукки спящими на диване.

«Господи, верни мир в нашу семью! — взмолилась она про себя. — Даже если это кажется сумасшествием! Я готова на любые жертвы, чтобы вернуть любовь моего дорогого мужа!»

Эрмин закрыла глаза, молитвенно сложила руки у груди. Перед ее мысленным взором теснились образы — слова, взгляды, лица. Отчаяние на лице Талы, сидящей у выложенного галькой очага, веселое личико Кионы с розовым, как ягодка, ртом. Она увидела своего отца на крыльце их дома в день его возвращения в Валь-Жальбер, в то время как его считали мертвым и похороненным. Потом появился Тошан с застывшим лицом, которое стало выглядеть старше от пережитого стыда и гнева. Но еще она вспомнила его поцелуи, его стройное мускулистое тело цвета бронзы, удовольствия, которые они дарили друг другу.

«И я позволила этому фату Дюплесси меня поцеловать! — подумала Эрмин в ужасе. — Тошан никогда не узнает. Да это и не имеет значения!»

Вошла взбудораженная и испуганная Лора, следом за ней — Бадетта.

— Эрмин, я только что узнала, что твой отец уехал! Похоже, чтобы вернуть твоего мужа и убедить его провести с нами Рождество здесь, в Квебеке. По-моему, на этот раз Жослин перегнул палку! Что на него нашло? А я так приятно провела время на этом приеме!

— Чш-ш-ш, мама, дети спят! — попросила Эрмин.

— Шарлотта уже не ребенок, — отрезала Лора сердито. — А я отправила Мирей домой, чтобы она приготовила нам вкусный ужин! Ну почему у нас всегда все идет вкривь и вкось!

Эрмин и Бадетта обменялись расстроенными взглядами. Обе размышляли о том, как уберечь Лору от огорчения.

— Остается только вернуться домой, — сказала та. — Что ж, тем хуже для Жослина, поужинаем без него! Идемте, Бадетта, вы останетесь ночевать у нас. Похоже, завтра утром все вокруг засыплет снегом. Хотя, думаю, мой муж решил, что поступает правильно.

Пришлось разбудить Мукки и Шарлотту. Дюплесси, которому сообщили о возвращении Эрмин, поторопился предложить свою помощь.

— Я провожу вас, дамы! — объявил он. — Я понесу мальчика, он очень устал. И поторопитесь, живете вы неблизко!

Было очевидно, что импресарио желает получить приглашение на ужин. Эрмин разочаровала его по дороге к улице Сент-Анн, на самом деле расположенной совсем недалеко.

— Октав, мы хотим побыть все вместе сегодня вечером, только члены нашей семьи, — извинилась она. — Не обижайтесь, но у нас появилась проблема, и я, например, постараюсь пораньше лечь в постель.

— О, не напоминайте мне о вашей огромной кровати, где для меня вполне нашлось бы местечко! — пошутил он.

— Замолчите, я больше не хочу слышать подобных бестактностей! — отрезала она.

— Но без меня вы — ничто, — тихо сказал он. — Я нашел вас в Валь-Жальбере, поселке-призраке, где вы пели для пустых домов! И только я могу привести вас к вершинам славы, дорогая Эрмин.

— Вы хотите сказать, что я всем обязана вам? — тоже шепотом спросила она, поскольку следом за ними шли Лора и Бадетта. — Если так, оставьте себе деньги, которые я заработала, все деньги! Во времена монастырской школы я жила в бедности и могу зимовать в хижине и быть довольной этим. Я ошиблась в выборе пути, господин импресарио! И скоро поверну назад!

— Вы говорите вздор! — всполошился он.

Они пришли. Эрмин попрощалась с Дюплесси, забрав у него сына. У нее было только одно желание — поскорее оказаться в уютной квартире, чтобы зажечь разноцветные электрические гирлянды на рождественской елке.

— До свидания! Но не делайте глупостей! — проворчал он в ответ. — Ваша частная жизнь не должна мешать исполнению условий контракта, который вы подписали.

— Оставьте при себе свои ученые слова, — бросила она. — Доброй ночи!

Шарлотта с трудом стояла на ногах, так ей хотелось спать. Эрмин уложила ее в свою постель вместе с Мукки. Мадлен пришла сказать Лоре, что Луи и малышки спят как ангелы.

— Вы сегодня ужинаете с нами, — со вздохом отозвалась та. — Мой муж уехал, и на столе будет лишний прибор. И именно под Рождество, когда должны случаться чудеса! Мсье бегает за Тошаном, но ему никогда не поймать зятя…

Кормилица кивнула и вежливо поблагодарила за приглашение. Она казалась спокойной, но сердце быстро билось у нее в груди. Слова Лоры встревожили ее. Едва оставшись с Эрмин наедине, возле сияющей огнями елки, она посмотрела на нее вопросительно.

— Мадлен, дорогая, ты была права насчет Кионы, — тихо сказала молодая женщина. — Это и вправду дочка Талы. Однако ты имеешь право узнать всю правду: ее отец — мой собственный отец, Жослин… Но ни слова Лоре. Обещай!

По смуглым щекам Мадлен потекли слезы. Она кивнула.

— Что вы там замышляете? — громко спросила у них Лора. — Сегодня вечером я и так расстроена и сердита, возвращайтесь за стол! Поговорим о «Фаусте». Прекрасное произведение! Демон, Мефистофель, такой страшный! Но голос его меня очаровал. Это баритон, не так ли?