– Я не уйду. Пока не пойму, что здесь происходит, и не выслушаю совет твоего отца.

Скатах неуверенно посмотрел на нее. Она ущипнула его за щеку:

– Несколько минут в руинах. Самое большее час. Я не такая опрометчивая, как ты! А потом мы сможем попрощаться как следует.

Она обняла Скатаха, и он прижал ее к своему сильному телу. Их меха были слишком плотными, и они не могли чувствовать друг друга, но Таллис расстегнула его плащ и быстро поцеловала его холодное горло. Скатах ответил более страстно, и на мгновение отсутствующий взгляд в его глазах сменился веселым пониманием.

– Попрощаться как следует, – повторила она, в глазах закололо. – Даже в этом холоде. Жди меня…

– Я буду ждать тебя, – тихо согласился он, потом добавил, взглянув на темную реку: – Я найду тебе пищу, если смогу. На несколько дней. Мы можем есть мифаго…

– Нет!

Он осклабился:

– Тогда я найду кого-нибудь с кожей потолще и мясом пожестче. Будь осторожней по дороге. Избегай всего, что звучит как битва – и любого, выглядящего мертвым. И не задерживайся…

* * *

Крутая тропа, уходящая от реки, извивалась между низкими крепкими деревьями. Шатающиеся камни и снег делали путь довольно опасным. Тропинка, вырезанная в склоне, иногда суживалась, становилась не шире тела лошади, а иногда шла сквозь тело утеса.

Из-под копыт Озерной Пловчихи срывались камни и падали в сверкающую далеко внизу воду. Забравшись довольно высоко, на площадку перед замком, Таллис остановилась и услышала звуки, которые помнила со времени детства, с того мгновения, как вызвала образы другого мира и Гарри позвал на помощь.

То самое место. Душа Таллис заликовала. Она узнала храп своей лошади, звук ее шагов по ледяной тропинке, запах горящего в кострах дерева и треск грубых, сделанных из шкур палаток, стоявших сразу за арочными воротами разрушенной крепости.

Из-за колючих деревьев на нее смотрели глаза. Она проехала мимо костров. Люди жили здесь годами и успели создать хоть какой-то уют. Но только дети осмелились выскочить наружу и поглазеть на нее. Лупоглазые, в меховой одежде, волосы завязаны в пучки, к рукам и ногам привязаны связки костей и полированных камней… Как тот мальчишка, которого она видела в Оук Лодже.

Из низкой палатки на нее посмотрела женщина в темном капюшоне, наполовину скрытая шкурами, мехами и деревянными украшениями. Она не переставая била в барабан. Таллис увидела в стене утеса зияющую щель, в глубине которой горел маленький огонь, освещавший несколько деревянных статуэток; некоторые из них стояли, другие висели над входом в пещеру.

Она поехала дальше, нагнувшись, чтобы не задеть головой ветки деревьев, и вздрогнула, проезжая мимо сторожевых статуй у разрушенных ворот. Статуи изображали животных, не людей, но во всех них было что-то от кошмара и призраков; по зубам, глазам и когтям она узнала лесных зверей, но сильнее всего ее поразили элементы безумия в каждом из них.

«Все в этом мире рождено из человеческого сознания; все люди – сумасшедшие, вот они и создали безумные создания, безумно действующие…»

Вот так Таллис наконец вошла в каменные коридоры и галереи, которые когда-то привели Гарри в первый лес и в запретную землю, в зимних объятиях которой он заблудился. Она взобралась по лестнице, слушая шепот холодного камня, и через широкие окна посмотрела на стены ущелья и лесистую страну, протянувшуюся на юг и запад. Пройдя через анфиладу маленьких комнат, она вошла в огромный зал с прогнившей крышей; темные существа бесшумно влетали в него между согнувшихся балок, через упавшие карнизы. Она хорошо знала этот зал, его огромный камин и мраморный пол. Она подошла к месту, где сидел король, и встала там, откуда видела Скатаха; лицо героя ее истории было невозможно отличить от лица того юноши, с которым она путешествовала. Она опять вспомнила, как он глядит на нее поверх стола, и гнев в его глазах. И только тут она сообразила, что он злился не на нее. Он звал на помощь – яростно умолял сестру помочь ему… тогда, в юности, он не мог управлять своими чувствами и лицом, и она задрожала от этого вымышленного гнева, только сейчас распознав отчаяние в его глазах.

«Кто я такая? Почему я чувствую себя такой старой? Если я сестра, почему я такая старая и холодная?»

Если бы она могла вглядеться в его глаза, то смогла бы увидеть свое отражение. И тогда смогла бы понять почему.

Было что-то знакомое и удобное в этих безумных руинах, замке-мифаго, много лет назад созданных обожженным летчиком во время путешествия в самое сокровенное и древнее место в мире. Отблески собственных историй заставили ее улыбнуться, эхо шагов Гарри – опечалиться. Она почувствовала, как тепло окружило холодное тело, как если бы брат обнял ее, прижал к груди; ей стало уютно и безопасно. Она коснулась каменной стены, как если бы коснулась щеки, осторожно и медленно. Какой странный камень, какой темный. Мокрый и необычайно липкий. Узоры, высеченные на нем, казались знакомыми; ажурное сплетение линий заставило ее вспомнить великолепные завитки и арки готических окон, такие же тонкие и прекрасные, как черты маминого лица.

Она поняла, что перед ней камень, который не настоящий камень, но что он такое? Мысль еще не созрела, не всплыла на поверхность сознания, и она продолжала искать ответ на несложную головоломку, хотя он лежал прямо перед ней.

Бродя без всякой цели, она поднялась на башню и по извилистым галереям пошла в глубь утеса. Сумерки уступили место ночи; за воротами ярко горели костры. Пошел мелкий снег и выкрасил лес в белое. Порывы ветра разгуливали по пустому черепу крепости, тяжело вздыхая, как умирающий человек. В одной из комнат она нашла обрывки штандарта, белые, с эмблемой птицы.

Через широкое окно комнаты она увидела раскидистые деревья, сгрудившиеся вместе, но не сумевшие спрятать тропинку, ведущую в маленькую пещеру. Таллис находилась очень высоко, на скальной полке, близкой к темному небу. И ей показалось, что если она пройдет по скальному карнизу и заберется на грубо обтесанный камень рядом со входом в пещеру, то окажется на самом верху ущелья. И оттуда сможет увидеть всю лесную страну – от края до края.

В комнате – простой, холодной и мокрой – было темно. Она пошла вдоль стен, пытаясь представить себе, как Гарри жил здесь, как жался у костра, который разводил в середине, как глядел на пещеру, как ходил в первый лес, становясь ближе к Древним.

Тусклый свет луны пронзил зимнее небо, облака на мгновение разошлись, и бледный мокрый камень сверкнул, отражая холодные лучи.

Что-то такое в этом камне…

Она пересекла комнату и нащупала предмет, вделанный в камень. Все выглядело так, как если бы камень обтек вокруг револьвера; его извивающиеся полосы охватили дуло и спусковой крючок. Металл заржавел, дерево сгнило. И все-таки на основании рукоятки остались инициалы владельца.

Г.К.

Гарри Китон!

Револьвер брата, никаких сомнений. Она с радостью смотрела на него, касалась его. Конечно, она не могла вытащить револьвер и просто стояла, глядя на оружие. Дуло указывало на пещеру. Дух Гарри наполнял всю комнату. Инстинктивно, следуя оставленным им воспоминаниям, она пришла к месту смерти брата…