В отличие от них, Сеть не вызывала у него отвращения; он просто не принимал её и хотел вернуться в прошлое, где ему было удобно жить, в понятный ему мир; слава богу, на этом пути у него оказалось полно попутчиков. В основном он выбирал молодых девушек, иногда с деньгами, иногда без, но, приехав куда-нибудь, они обязательно устраивались на подработку, снимали комнату, а остальное время гуляли, веселились и занимались сексом. У них с собой были, несмотря на всё нытье, коммуникаторы — иначе они бы не смогли платить по счетам или узнать, если что-то случалось у них дома и нужно было срочно вернуться. Но они не носили их за ухом и не выпадали в Сеть при любом удобном случае, а пользовались ими, как в детстве Алессандро пользовались кнопочным телефоном.

Валентайн стала последней в чреде путевых любовниц Алессандро. Последней и самой лучшей — Алессандро порой с ужасом думал, что будет делать, когда она заявит, что хватит с неё диковинной романтики далёких островов и этих развесёлых криков за окном, и пора уже вернуться в Париж, сходить в Лувр, поглядеть на прудики Моне, и кому они нужны, эти розовые фламинго…

«Пока останусь здесь… даже если она уедет, пока не надоест, останусь здесь, может, приглашу к себе кого-нибудь через Сеть… Или какое-то время побуду один, буду каждый вечер дремать в гамаке, а по ночам купаться в океане и заплывать как можно дальше, и порежу в воде вены, может, на меня клюнет акула…»

Порой он повторял себе, как заклинание: «Только бы не превратиться в Каллума, только бы не стать Каллумом», — но чувствовал, что у него не получается; он бежал от самого себя, и смесь страха и непонимания, которую испытывал Каллум к Сети, ко всему этому новому миру, за который он был готов сражаться, но никак не мог жить в нём, передалась Алессандро. Порой он просыпался по ночам от кошмаров: контроль сна, которому он научился благодаря процедуре, помогал не всегда. Несколько раз он будил своих любовниц криком, но никогда не рассказывал о себе, предпочитая выслушивать их истории — порой интересные, порой до ужаса банальные.

Ссора с мужем или с женихом, реже — с любовником или любовницей; разногласия с родителями или их гибель, чаще внезапная; но иногда встречались люди, которых мучили иные вещи — клонирование, НБп. В Тасмании Алессандро встретил девушку, которая не хотела иметь детей, не хотела, чтобы они жили в мире, где характер, интеллект, пол, сексуальная ориентация и будущие таланты формируются пренатальной операцией, а существовать приходится сразу и в реальном, и в виртуальном мире, пока в какой-то момент эта граница просто не растворится.

История Валентайн была не хуже и не лучше других — её родители, выходцы из среднего класса, разорились и остались без работы, брат ушёл служить в Иностранный легион, её парень вживил себе компьютер и всё больше и больше времени проводил дома, лёжа на кровати и плавая на просторах Сети — в последнее время, рассказывала она, виртуальный секс стал доставлять ему большее удовольствие, и без таблеток у него уже не было эрекции.

«Понятно, — думал Алессандро, — почему наши дни и ночи здесь такие жаркие и продолжительные…»

В десять вечера Валентайн надела чёрную юбку и кожаный топ и отправилась развлекать посетителей одного из ночных клубов. Громкая музыка, может, и мешала постояльцам отелей, приехавшим сюда за тишиной и покоем, но нисколько не тревожила Алессандро, засыпавшего теперь рано. Завтра ему опять вставать раньше солнца и отправляться с рыбаками в океан, пока Валентайн будет тихо посапывать, сбросив простыню и обнажив ноги и бедра, плоский живот, проколотую пирсингом впадину пупка и круглую упругую грудь, разбросав по подушке тёмные волосы.

Алессандро уже разделся, умылся и лёг в кровать, погасил свет, но тут его взгляд упал на коммуникатор, лежавший на прикроватном столике. Старая модель, расцарапанная, такая, что только рад будешь, если украдут. Он мигал зелёным огоньком уже неделю — Алессандро скучал по временам, когда электронное устройство обладало незаменимым свойством разряжаться. Он отвернулся от коммуникатора и закрыл глаза, думая, что очень устал и скоро заснёт.

Не заснул. Музыка, доносившаяся с пляжа, не перекрывала молчаливое мигание зелёного огонька. Алессандро развернулся и посмотрел на коммуникатор. Его ТЯНУЛО к нему. Он не использовал коммуникатор уже две недели, и каждый день его всё сильнее и сильнее ТЯНУЛО к нему… Всего на часок, думал он, войти в Сеть, вернуться обратно в этот в грохочущий мир, полный событий и людей, стать его частью, влиться в бесконечный поток информации… «Это похуже любого наркотика, — подумал он, — эта тяга людей друг к другу».

Он взял коммуникатор и повертел в руках. Подумал о Валентайн, о её громком смехе и белых зубах, о носе, которым она тёрлась о его грудь и шею; подумал о её груди, о лопатках, поблёскивавших от пота, и ягодицах, похожих на дольки яблока. Я хочу её, решил он, хочу опять, и надо дождаться, пока она вернётся. А пока нужно не заснуть и скоротать время…

Он и сам не заметил, как коммуникатор оказался у него за ухом. Он расслабился и включил его, закрыв глаза. Вздрогнул всем телом (словно прошило молнией) и провалился в Сеть, как в пропасть, но странно: перед ним не возник интерфейс, вообще ничего не возникло, он падал и падал вниз, пугаясь всё больше… Коммуникатор сделал то, чего так боялись все противники Сети, все эти параноики, которые, как Валентайн, сбегали из большого мира на его задворки — подключился к мозгу САМОВОЛЬНО.

Осознание этого факта потрясло Алессандро, он думал, что это невозможно, что все случаи, о которых говорит Сеть, это просто слухи… и вот коммуникатор пытается завладеть его мозгом, а он ничего не может сделать, не может даже отключиться, и чувство беспомощности, знакомое ему по встрече с Манделой два года назад, когда Сеть зависла, возникло опять… и этот странный запах, и этот звук откуда-то, и ощущение, что рядом кто-то есть…

— Здравствуйте, Алессандро Вита, — услышал он этот голос, мягкий и приятный, — вы знаете меня. Мы уже встречались. Я называю себя Манделой.

Алессандро молчал, и вдруг яркий свет прорезал окружающую реальность. Они оказались на смотровой площадке перед колоссальным водопадом, низвергающимся с самого неба в расщелину, ведущую к центру Земли. От толстых столпов воды поднимался белый пар, обволакивая обзорную площадку, где рядом с Алессандро стоял Мандела.

— На этот раз, — он принял облик своего альтер-эго, президента ЮАР, одел его в тёмный костюм со старомодным коричневым галстуком, но сделал выше ростом и добавил длинные седые волосы до плеч, — это лично я, человек, стоящий за маской.

Он внимательно посмотрел на Алессандро.

— Простите за неудобства, с которыми опять сопряжена наша встреча, но, вы знаете, за мной ведётся охота, и нужно сохранять осторожность.

— Я читал, что вы арестованы, — сказал Алессандро.

— И вы поверили?

— Я об этом не думал.

— Вы лукавите, Алессандро, — заметил Мандела. — Вы интересовались ходом следствия. Признайтесь, я ведь впечатлил вас тогда.

— Во время той атаки? — Алессандро пожал плечами. — Это ведь были не вы.