– Он забрал эту искру и вместе с той, что оставалась в нем, поместил в род Мирелей. – Темные глаза сосредоточились на мне. – Вот что в тебе. То, что осталось от силы Эйтоса, и то, что перешло к Никтосу.

Я открыла рот, но не нашла слов. Никтос устремил на меня пораженный взгляд.

– Во мне… находится частица его? И частица его отца?

– В тебе находится экстракт его силы, – сказала Пенеллаф, и я повернула к ней голову.

– Это все равно очень странно и… неловко, – призналась я.

Пенеллаф отвернулась, изогнув губы, а потом встретилась со мной взглядом.

– Это не значит, что в тебе есть частица Никтоса или его отца, и это не делает тебя их потомком, – заверила она. Хвала богам – еще немного, и меня бы вырвало. – В тебе просто есть экстракт их силы. Это… как бы тебе объяснить? – Она наморщила лоб и взглянула на Холланда. – Это подобно тому, как бог возносит боглина. Общая кровь не делает их родственниками. Единственное, что может произойти, – экстракт… может узнавать свой источник.

– Что это значит? – спросила я.

– Это объяснить еще труднее, но мне представляется, очень похоже на то, как две души, которым предназначено быть едиными, находят друг друга. – Она снова посмотрела на Холланда, и мое сердце подскочило. – Вам обоим может быть уютнее вместе, чем с другими.

Я прислонилась к возвышению и сделала неглубокий вдох. Трудно отрицать, что с Никтосом мне гораздо уютнее, чем с кем-либо еще. И что я никогда по-настоящему не боялась его.

– Я почувствовала в себе это… тепло, когда впервые тебя увидела. Правильность. – Я повернулась к Никтосу. – Не в ту ночь в Теневом храме, а в Люкс. Я ничего не говорила, потому что не была уверена в этих ощущениях, и это казалось глупостью. Но той ночью в Люкс… мне было трудно уйти от тебя. Это казалось неправильным. Я не понимала почему. – Я повернулась к Холланду и Пенеллаф. – Это могло быть причиной?

– А я думал, дело в моем личном обаянии, – пробормотал себе под нос Никтос, и я бросила на него лукавый взгляд. – Я тоже чувствовал нечто подобное. Тепло. Правильность. Я… не знал, что это означает.

Я вытаращила глаза.

– Ты чувствовал?

Он кивнул.

– Как я уже сказала, это подобно тому, как сходятся две души, предназначенные друг для друга, – повторила Пенеллаф.

«Подобно тому, как сходятся две души». Вот почему я так сильно интересовалась Никтосом, несмотря на его намерение не исполнять сделку? Вот почему он обретал покой в моем присутствии? Могло ли это объяснить, почему меня так тянуло к нему, даже когда я считала, что должна покончить с ним? Возможно, для меня в самом начале так и было. Но теперь? Вряд ли. Теперь причина в нем – в нем самом. В его силе и уме. Его доброте, несмотря на все, что он перенес. Его верности людям – тем, о ком он заботится. В том, как он переносит необходимость убивать. Какие чувства он во мне вызывал. В том, что на кратчайшие мгновения я не была чудовищем, а была личностью. Собой. Не тем, что из меня вылепили.

А для Никтоса? Это в самом деле неважно. Он знал, что я замышляла. Чем бы ни был вызван его интерес, это не имело никакого значения.

– И ты не знаешь, почему мой отец это сделал? Чего он хотел этим добиться?

– Меня… посетило пророческое видение перед тем, как твой отец заключил сделку со смертным королем, – заявила Пенеллаф, удивив меня. – Такого никогда не бывало, поэтому я не поняла того, что увидела. Не поняла слов, прозвучавших в моей голове, но знала, что в них был какой-то смысл. Что они важны. Особенно когда я рассказала Эмбрису, и он отвез меня в Далос. – Она с усилием сглотнула. – Колис расспрашивал меня довольно пристрастно.

Я напряглась, чувствуя, что эти расспросы больше походили на допрос – причем болезненный.

– Колису казалось, будто он может выбить из меня понимание. Прояснение. – Она покачала головой. – Будто я скрываю от него сведения. Но я сама не могла разобраться в том, что видела и слышала.

– Видения и пророчества так не работают, – сказал Холланд. – Они очень редки, и те, кто их получает, – всего лишь посланники, а не толкователи.

Он взял Пенеллаф за руку и пожал. Мне невольно подумалось: есть ли между ними что-то? Насколько мне известно, у него никогда никого не было, но очевидно, что я многого не знала.

– Колис в конце концов сдался. – Взгляд Пенеллаф немного прояснился, и она улыбнулась Холланду. – После этого я пошла на гору Лото, решив, что если кто-то может разобраться в пророчестве, так это Арей.

– Поначалу мы мало чем могли помочь. Мы терпеть не можем пророчества. – Холланд сухо рассмеялся. – До тех пор, пока не пришел Эйтос с вопросом, можно ли что-то сделать с его братом. Тогда я вспомнил пророчество и проявленный к нему интерес Колиса. Мы рассказали Эйтосу, и он, похоже, что-то понял.

– И что же это за пророчество? – спросил Никтос. – Можете нам рассказать?

– Я видела лишь разрозненные образы. Людей, не похожих на смертных, правящих в царстве смертных, в странах, которые вряд ли сейчас существуют.

– Например?

– Опустошенные города. Сокрушенные и возрожденные королевства. Великие и… ужасные войны – войны между королями… и между королевами. – Она сдвинула брови. – Лес с деревьями цвета крови.

Никтос нахмурился.

– Красный лес?

Она кивнула.

– Но в царстве смертных, кишащий смертью. Пропитанный грехами и тайнами многих сотен лет.

– Что ж. – Я медленно выдохнула. – Во всем этом нет ничего хорошего.

– Но еще я видела ее. Видела их. Избранную и потомка Первых. – Пенеллаф перевела взгляд на меня. В ее глазах ярко горел итер. – Королеву Плоти и Огня. И его – короля, восставшего из Крови и Пепла. Они правили бок о бок, и это… казалось правильным. Они воспринимались как надежда.

Я понятия не имела, кто они и что это значит, но придется поверить ей на слово.

– Видела ли ты еще что-нибудь?

– Настолько непонятное, что даже не передать, но я помню слова. Никогда их не забуду.

Она опустила взгляд, а Холланд пожал ее руку и отпустил. Она прочистила горло.

– Из отчаяния золотых корон, рожденная от смертной плоти, поднимется великая первозданная сила как наследница земель и морей, небес и всех миров. Тень в искре, свет в пламени, дабы стать огнем во плоти. Когда звезды падут в ночи, могучие горы обрушатся в моря, а старые кости поднимут мечи бок о бок с богами, обманщик утратит славу и двое родятся в царстве смертных от одного и того же злодеяния, от одной и той же великой первозданной силы. Первая дочь, с наполненной огнем кровью, предназначенная для некогда обещанного короля. И вторая дочь, с кровью, наполненной пеплом и льдом, вторая половинка будущего короля. Вместе они переделают миры, возвестив о начале конца.