успела она взять то, за чем пришла, или нет. А горничная Сьюзен здесь? Скажите, Сьюзен, кто-нибудь мог уйти через эту дверь после того, как вы услышали крик?

– Нет, сэр, никто не мог. Сбегая по лестнице, я увидела бы, если бы кто-то был в коридоре. К тому же я услышала бы, если бы кто открыл эту дверь.

– Значит, этот путь был перекрыт. Тогда наша леди, без сомнения, вышла через ту же дверь, что и вошла. Но здесь коридор расходится на две стороны. Насколько я понимаю, с этой стороны находится только спальня профессора? Других выходов нет?

– Нет, сэр.

– Тогда идемте знакомиться с профессором. Ах вот оно что! Какая важная деталь! Здесь тоже лежит покрытие из кокосового волокна!

– Ну да, сэр, и что это нам дает?

– Неужели вы не видите сами? Ну, хорошо, я не буду настаивать. Вероятно, я ошибаюсь. И все же это наводит меня на мысль, что… Ладно, идемте. Представьте меня профессору.

Мы прошли по коридору. Он был примерно такой же длины, как и тот, что вел к выходу в сад. В конце его поднимались вверх несколько ступенек, которые заканчивались у самой двери. Наш спутник постучал, и мы вошли в спальню профессора.

Это была очень большая комната с огромным количеством книг. Они громоздились не только на полках, но и в стопках на полу по углам и возле шкафов. В центре комнаты стояла кровать; на кровати, опершись на подушки, лежал владелец дома – человек с очень примечательной внешностью. У него было худое лицо с орлиным носом; пронзительные, глубоко посаженные темные глаза мрачно смотрели на нас из-под густых нависающих бровей. Волосы и борода у него были совершенно белые, если не считать желтого ореола на бороде вокруг рта. В зубах он держал сигарету, воздух в комнате был насквозь пропитан тяжелым табачным дымом. Он протянул руку Холмсу, и я заметил, что пальцы его тоже пожелтели от никотина.

– Курите, мистер Холмс? – спросил профессор на хорошем английском с едва уловимым жеманным акцентом. – Угощайтесь. А вы, сэр? Рекомендую, очень хорошие сигареты. Их поставляют мне из самой Александрии. Ионидес присылает мне по тысяче штук, и я должен с грустью сообщить вам, что вынужден посылать за новой партией каждые две недели. Я знаю, что это плохо, сэр, очень плохо, но у старого человека так мало удовольствий. Табак и работа – вот все, что у меня осталось.

Холмс зажег сигарету и как бы невзначай разглядывал комнату.

– Табак и работа, но теперь уже только табак! – воскликнул старик. – Увы! Какое печальное событие! Кто мог предвидеть эту катастрофу? Такой достойный молодой человек! Уверяю вас, за те несколько месяцев, что он у меня проработал, он стал мне великолепным помощником. А что вы думаете об этом деле, мистер Холмс?

– Я пока не пришел к определенному заключению.

– Я буду вам чрезвычайно обязан, если вы сумеете пролить свет на это темное дело. Для такого книжного червя и инвалида, как я, это страшный удар. Я почти утратил способность мыслить. Но вы – человек действия, и для вас подобные происшествия – будничная работа. Вы научились хранить самообладание в любых ситуациях. Как же нам повезло, что вы согласились помочь нам!

Пока профессор говорил, Холмс расхаживал по комнате. Я отметил, что он курит с необычайной быстротой. Вероятно, ему тоже пришлись по вкусу александрийские сигареты профессора.

– Да, сэр, для меня это сокрушительный удар, – повторил старик. – Вот эта груда бумаг на столе – мой великий труд «magnum opus». Это мой анализ документов, обнаруженных в коптских монастырях Сирии и Египта, он позволит глубже понять истоки нашей религии. Но теперь, когда я остался без помощника, я уже не уверен, что при моем состоянии здоровья смогу закончить его. Бог мой, мистер Холмс, я смотрю, вы курите еще больше, чем я!

Холмс улыбнулся.

– Да, я люблю табак, – сказал он, взял из коробки четвертую сигарету и раскурил ее от окурка только что выкуренной сигареты. – Я не стану вас утомлять долгими расспросами, профессор Корэм, поскольку вы в момент преступления находились в постели и вряд ли сможете многое рассказать. Я спрошу вас только об одном. Что, по-вашему, означали слова молодого человека: «Профессор – это была она»?

Профессор покачал головой.

– Сьюзен – деревенская девушка. Вы должны знать, какими глупыми бывают представители этого класса. Я думаю, бедняга пробормотал в бреду какую-то бессмыслицу, а она попыталась оформить этот бред в нечто осмысленное.

– Понятно. У вас нет предположений относительно причин трагедии?

– Возможно, это несчастный случай, а может быть – но это только между нами, – самоубийство. Молодые люди часто скрывают свои проблемы, особенно сердечные. Мне кажется, это более вероятное предположение, чем убийство.

– А как же пенсне?

– Ах, я дилетант и мечтатель. Практическая сторона жизни всегда от меня ускользает. И все равно, друг мой, все мы знаем, какие странные формы принимает иногда любовь. Возьмите еще сигарету. Мне приятно, что вы оценили их. Перчатка, веер, пенсне – как знать, какой предмет может стать залогом любви? Вот этот джентльмен говорит о следах на траве, но ему могло просто показаться, что трава кем-то примята. То, что нож был найден вдали от тела, тоже ни о чем не говорит: падая, он мог отбросить его в сторону сам. Я допускаю, что вам мои рассуждения могут казаться наивными, но мне думается, Уиллоби Смит самостоятельно свел счеты с жизнью.

Мне показалось, что Холмса поразила выдвинутая профессором гипотеза. Какое-то время он продолжал ходить по комнате, погрузившись в размышления и выкуривая одну сигарету за другой.

– Скажите, профессор Корэм, – сказал он наконец, – а что у вас хранится в запертом шкафчике секретера?

– Ничего такого, что могло бы заинтересовать вора. Семейные документы, письма моей бедной жены, университетские грамоты. Вот ключ, вы можете взглянуть сами.

Холмс взял ключ, бросил на него беглый взгляд и вернул владельцу.

– Нет, я не вижу в этом необходимости. Я лучше выйду в сад и хорошенько все обдумаю. У меня есть определенные соображения относительно выдвинутой вами гипотезы самоубийства. Простите, что побеспокоили вас, профессор. Я обещаю, что до двух часов дня мы вас больше не потревожим. А в два часа, после ленча, мы заглянем к вам и расскажем, насколько нам удалось продвинуться в расследовании.

Какое-то время мы молча бродили по дорожкам сада, Холмс что-то обдумывал и не был расположен к общению.

– У вас есть ключ к решению этой загадки? – не выдержал наконец я.

– Это зависит от сигарет,