тогда показалось, галстук. Одно это должно было сказать мне все. Но в любом случае мы можем поздравить себя с успешным завершением весьма любопытного и, можно сказать, уникального в своем роде дела. Я смотрю, на дорожке появились трое полицейских, и рад заметить, что молодой конюх от них не отстает. Это позволяет надеяться, что и он, и наш интересный жених смогут довольно быстро восстановить свое здоровье после сегодняшних приключений. Я думаю, Уотсон, вам следует навестить в качестве врача мисс Смит. Скажите ей, что, если она готова ехать, мы с удовольствием доставим ее к матери. А если она еще не совсем оправилась от потрясения, намекните, что мы намерены телеграфировать некоему инженеру-электрику в «Мидлэндз». Я думаю, это окончательно поправит ее здоровье. Что касается вас, Каррузерс, я думаю, вы сделали все, чтобы искупить свое участие в этом заговоре. Вот вам моя визитка, сэр, и если мои показания смогут помочь вам в суде, я полностью к вашим услугам.

Вероятно, читатель уже заметил, что я каждый раз затрудняюсь закончить свое повествование так, чтобы полностью удовлетворить его интерес и сообщить ему все заключительные подробности. Беда в том, что мы находились в постоянной круговерти дел и событий и, не успев закончить одно дело, уже приступали к следующему. Поэтому с окончанием дела действующие лица, как правило, навсегда исчезали из поля нашего зрения. И все же я нашел в своих черновиках небольшую приписку, относящуюся к делу об одинокой велосипедистке. В ней значится, что мисс Вайолет Смит действительно унаследовала большое состояние и в настоящий момент является женой Сирила Мортона – старшего партнера компании «Мортон и Кеннеди», основанной знаменитыми инженерами-электриками из Вестминстера. Уильямсон и Вудли предстали перед судом по обвинению в похищении и насильственном браке; лжесвященник получил семь лет, Вудли – десять. О судьбе Каррузерса в приписке ничего не сказано, но я полагаю, что суд принял во внимание все обстоятельства и вынес не слишком суровый приговор. Думаю, в данном случае несколько месяцев тюрьмы вполне отвечают представлениям о справедливости.

Дело о золотом пенсне [45]

Когда я смотрю на три увесистых тома с подробными записями о нашей работе в 1894 году, я вынужден признать, что, несмотря на обилие материала, мне трудно выбрать дела, которые были бы интересны сами по себе и в то же время в полной мере отражали необычайные способности моего знаменитого друга. Вот я листаю страницы и наталкиваюсь на жуткую историю о красной пиявке, вот рассказ о страшной кончине банкира Кросби, вот записи о трагедии в Эддлтоне и о том, какие странные вещи были найдены в древнем кургане. К этому году относится и прогремевшее дело о наследниках Смит-Мортимера, тогда же мы выследили и арестовали Юрэ – злодея, который орудовал на парижских бульварах. Между прочим, за это дело Холмс получил благодарственное письмо от президента Франции и орден Почетного легиона. Каждое из этих дел могло бы лечь в основу повествования, но все же самым необычным, на мой взгляд, было происшествие в Йоксли-Олд-плейс. В этом деле поражает не только загадочная смерть молодого Уиллоби Смита, но и дальнейшие события, открывшие нам совершенно удивительный мотив этого преступления.

Стоял конец ноября, и в тот день разразилась страшная буря. Время близилось к ночи. Весь вечер мы с Холмсом провели в молчании. Холмс, вооружившись сильной лупой, пытался разобрать остатки первоначального текста на палимпсесте [46], а я углубился в трактат о новейших достижениях в хирургии. На обезлюдевшей Бейкер-стрит бесновался ветер, дождь яростно хлестал в оконные стекла. Как странно, подумал я, ощущать железную хватку природы в самом сердце большого города, где на каждом клочке пространства на десять миль вокруг громоздятся творения человеческих рук; как странно сознавать, что могущественная примитивная стихия может смести с лица земли весь Лондон, как какой-нибудь кротовый холмик в чистом поле. Я выглянул в окно и посмотрел на пустынную улицу. Редкие фонари освещали раскисшую дорогу и блестящий от дождя тротуар. Со стороны Оксфорд-стрит, поднимая фонтаны брызг, катил в нашу сторону одинокий кеб.

– Хорошо, что нам не пришлось выходить из дома в такое ненастье, – сказал Холмс, откладывая в сторону лупу и сворачивая в рулон палимпсест. – На сегодня с меня хватит. Это занятие слишком утомительно для глаз. Насколько я понимаю, этот палимпсест представляет собой нечто вроде расходной книги Вестминстерского аббатства второй половины пятнадцатого века. Ба! Ба! Ба! Что это там?

Сквозь завывание и свист ветра я расслышал стук конских копыт и затем резкий скрежет колес. Кеб, который я ранее видел в окно, остановился у нашей двери, и на тротуар спрыгнул мужчина.

– Что ему могло понадобиться в такую погоду? – воскликнул я.

– Что! Ему понадобились мы! А нам, мой бедный Уотсон, понадобятся плащи, шарфы, галоши и прочие средства защиты от непогоды, придуманные человеком. Погодите-ка! Он отпустил кеб! Значит, есть надежда остаться дома. Если бы он хотел, чтобы мы поехали вместе с ним, он попросил бы кебмена подождать. Бегите вниз, мой дорогой друг, и откройте дверь, потому что слуги давно уже спят.

Как только ночной посетитель вошел в тускло освещенный холл, я сразу узнал его. Это был молодой, но подающий надежды детектив Стэнли Хопкинс. Холмс неоднократно принимал участие в его расследованиях.

– Он дома? – с надеждой спросил гость.

– Входите, уважаемый, – послышался сверху голос Холмса. – Надеюсь, вы не собираетесь тащить нас на улицу в такую ночь.

Детектив поднялся по лестнице, его непромокаемый плащ блестел под лампой. Я помог ему снять его, а Холмс пошевелил дрова в камине, от чего они вспыхнули ярким пламенем.

– Садитесь, мой дорогой Хопкинс, у камина и вытягивайте ноги к огню. Вам необходимо согреться, – сказал Холмс. – Вот вам сигара, а доктор знает рецепт средства, в которое входят вода и лимон, – очень полезного в такую ночь, как сегодня. Что же вас выгнало из дома в такое ненастье? Вероятно, это нечто действительное серьезное.

– Это правда, мистер Холмс. У меня был нелегкий денек. Преступление совершено в Кенте, в семи милях от Чатэма и в трех милях от станции. В три пятнадцать мне телеграфировали, в пять я был уже в Йоксли-Олд-плейс, провел там расследование, последним поездом вернулся на вокзал Чаринг-Кросс и оттуда сразу к вам. Вы уже читали о происшествии в Йоксли?

– Сегодня я не читал ничего свежее пятнадцатого века.

– Ну, не беда. Там был всего один абзац, да и то все неправда. Вы ничего не потеряли. А