На темном корпусе заколдованного замка, который долгие годы был погребен под землей и теперь неизвестно какими дьявольскими силами извергнут из ее недр на поверхность, вдруг загорелась вспышка нестерпимо яркого света. Она возникла посреди темной ночи из ниоткуда, как будто сам Алатфар не смог больше оставаться в стороне, нарушил свой собственный завет и вмешался наконец в дела людей.

Вспышка превратилась в длинный луч, который ударил во врата Великого Тоннеля прямо над порталом. За светом последовал оглушительный звук. Вся долина загорелась белым ослепительным светом. Ксермет увидел, как массивные фигуры тархонтов разлетелись в разные стороны, словно щепки под ударом топора.

Врата тоннеля накалились, словно кусок металла на наковальне. Они стали похожи на пламя огромной свечи. В следующий момент портал разлетелся на куски, словно стеклянный сосуд, брошенный в открытый огонь. Свет брызнул в разные стороны, сметая все на своем пути. Ксермет инстинктивно поднял руку к лицу. В следующую секунду свет оказался повсюду, и Ксермет почувствовал, как колеса ровера оторвались от земли.

Горбатые волны медленно и важно накатывались на каменистый берег. Они разбивались об острые скалы, посылая вверх сонмы мелких брызг. Величественная водная гладь даже не заметила человеческих проблем, столь мелких и пренебрежимых.

Волны ни на секунду не поменяли своих привычек – ни когда этот берег был необитаем, ни когда на нем возникла первая рыбацкая деревушка, ни когда здесь был построен замок.

Океан не обратил никакого внимания, когда этот замок стал частью Гакрукского королевства, остался равнодушен, когда его правитель боролся за независимость, не стал его осуждать, когда он сдался и опять вернулся в лоно королевства.

Океан не заметил, как акамарская армия захватила этот замок и казнила его правителя, обратив его семью в бегство: слишком уж быстро все это произошло. Когда-нибудь волны, наверное, заметили бы, что корабли больше не заходят в этот порт, но их это мало интересовало. Ничто не могло потревожить их величественного бега.

Чайки о чем-то громко спорили, пытаясь перекричать не только друг друга, но и шум самого океана. Океан не возражал. Чайки кружили вокруг рыболовецких лодок у берега, пытаясь урвать часть людской добычи. Они заметили возвращение людей, были, наверное, даже немного рады ему. Но не слишком. Чайки и люди никогда не были настоящими друзьями.

Ксермет и Андрей шли по каменной набережной, мечтательно глядя на горизонт. Хотя Ксермет был одет в офицерскую форму Пурпурного легиона, было сразу видно, что сегодня воевать он не собирался. На его шее висела толстая золотая цепь с большой золоченой звездой. Меч, который медленно покачивался у него на поясе, был скорее свидетельством его статуса, нежели грозным оружием. Рукоятка была украшена драгоценными камнями, а ножны расшиты золотой нитью. Самому Ксермету такие проявления роскоши были не слишком по душе, но он знал, что так надо. Люди привыкли к тому, что король должен выглядеть важно. Это вселяло в них какую-то подсознательную уверенность в завтрашнем дне.

На его груди красовался герб Новой Гакруксии: разлетающиеся на куски врата и яркий луч света, который ударял в них откуда-то сверху, из звездного неба. Новому государству нужны были новые герои и новые символы.

На Андрее были кожаные доспехи, которые за короткий промежуток времени успели повидать немало дорог. На его поясе висел рыцарский меч, рукоять которого была отделана кожей, сжатой металлическими полосками. Кожа была местами вытерта: этот меч был не просто украшением. С другой стороны на его поясе висела кобура с лазерным пистолетом, которая была спрятана под накидкой. Несмотря на то что «оружие дьявольского происхождения» было строжайше запрещено в Новой Гакруксии, из любых правил всегда были исключения.

– Ты уверен? – спросил наконец Ксермет, прервав молчание.

– Уверен, – ответил ему Андрей по-гакрукски.

– Может, все-таки останешься? Ты сам знаешь, мне сейчас нужны хорошие люди.

– Ты справишься.

– Справлюсь. Но ты и сам знаешь: если бы не ты, меня вообще сейчас здесь не было бы. Я обязан тебе жизнью, как и весь гакрукский народ. Ты знаешь, что можешь просить все, что захочешь.

– Знаю. Но это приключение затянулось. – Андрей усмехнулся. – Твой мир теперь вне опасности. Пришло время собирать камни.

– В смысле? – не понял Ксермет.

– Так говорят в нашем мире. Война закончена, Ксермет, пришло время строить. Пришло время, когда твоя страна вновь должна подняться из руин и стать великой.

– Понадобится не одно поколение. Много народу полегло.

– Главное – начать. И ты – правильный человек для таких времен, сильный, но справедливый. Ты справишься. А время у твоего мира теперь есть.

– Быть может, когда-нибудь вновь наступит день, когда Великий Тоннель соединит наши миры.

– Быть может. Но я не думаю, что мы его увидим. И это, наверное, к лучшему. Земляне – это, конечно, не тархонты, но я бы не дал руку на отсечение, что они были бы все время настроены дружелюбно. Оставь вечный мир между мирами для легенд о великом прошлом.

Ксермет замолчал, обдумывая услышанное. В конце концов он решил никак это не комментировать и сменил тему:

– В любом случае оставайся на связи, Андрей.

Ксермет похлопал себя по запястью, на котором был черный браслет.

– На это можешь рассчитывать. – Андрей поднял вверх свой собственный браслет. – Я хоть и хочу вернуться к привычной жизни, но человек – создание любопытное. Показывай мне, как тут идут дела.

– Хорошо. Теперь, как ты говоришь, время собирать камни. Теперь нет больше ни безумных, ни тархонтов, ни Арана и ему подобных, чтобы камни разбрасывать. Я буду следить за тем, чтобы каждый человек в моем молодом королевстве превратился в строителя.

Перед мысленным взором Андрея пронеслись все эти семь лет, в течение которых они вновь собирали армию, отстраивали города и деревни, боролись с тархонтами, которые уцелели после взрыва в своих каладиевых доспехах и еще долго не давали покоя этому растерзанному миру.

– Знаешь, я очень понимаю Джада, – продолжил Ксермет. – Он, конечно, не боец после того, как лишился ноги, однако я его с детства знаю. Он воин в душе. Но, возможно, ты прав, время воинов прошло, и Джад – лучший тому пример.

– Как он сейчас?

– Я слышал, что у него родился второй сын. Он счастлив с Айтаной в своей деревне. Счастлив как никогда. Как же я все-таки благодарен судьбе за то, что я ее не убил тогда, в ровере. И за то, что она там оказалась. И Макхэкву – за то, что он сумел вывести ее из этого дьявольского транса и вернуть к жизни. А Джад – я предлагал ему место при дворе. С ногой или без ноги, для него нашлось бы достойное применение. Но он не хочет. Знаешь, что он сказал мне? Что хочет просто просыпаться утром, вдыхать соленый воздух полной грудью и знать, что этот день он проведет со своей семьей. И что самое большое сражение в этот день будет игрушечным, с его собственными детьми.