Идея номер два: заставить Соларатова направить лазер на большой кусок льда. Свет преломится и сообщит прибору неверные результаты. Он возьмет прицел слишком низко или слишком высоко, промахнется и...

Безумно. Неосуществимо.

«Думай! Думай, черт тебя возьми! Каким образом я мои его увидеть?»

И тут его осенило:

«А если попробовать прибор ночного видения? Вот эти дурацкие очки? Смогут они увидеть свет лазера?»

Боб протянул руку, поднял наполовину зарывшийся в снег прибор, надвинул на голову страховочный ремешок, опустил очки на глаза и передвинул выключатель. Перед глазами появился однородный зеленый пейзаж, как будто весь мир утонул в воде. Моря поднялись сюда, на много тысяч метров от того уровня, где они покоились на протяжении сотен тысяч и миллионов лет. Все было зеленым. И никаких деталей.

«Как заставить его еще раз направить на меня лазер?»

Он знал ответ на этот вопрос: следовало переместиться на новое место, добиться заметного изменения расстояния.

Тогда Соларатов снова возьмется за свой лазерный дальномер.

Если Боб не ошибся в своих догадках, это будет все равно что неоновая надпись крупными буквами на зеленом фоне: «Я СНАЙПЕР. Я ЗДЕСЬ».

* * *

Наверху опять что-то происходило.

Над грядой валунов Соларатов заметил часто возникающие облачка пара, говорившие о том, что прячущийся там человек учащенно дышит, напрягая силы, прикладывая большие физические усилия. Русскому снайперу показалось, что один из камней почему-то начал раскачиваться.

Скалу он двигает, что ли?

Что это он затеял?

Но в ту самую секунду, когда Соларатов решил не ломать над этим голову, камень качнулся особенно резко, на мгновение замер, а потом чрезвычайно величественно опрокинулся вперед, увлекая за собой несколько камней поменьше и взметнув снежное облако.

«Он пытается засыпать меня, – подумал Соларатов. – Пытается устроить лавину, обрушить вниз по склону горы несколько тонн снега и похоронить меня под обвалом».

Но из этого ничего не могло выйти. Лавины, как хорошо знал Соларатов, образуются из старого снега с нарушившейся после многократного замерзания и оттаивания структурой, для них нужен снег, из которого успела испариться влага и в слое которого образовалось множество опасных очагов напряжений. При таких, и только таких, условиях какой-нибудь камень или ком снега может увлечь за собой окружающий снег и заставить его сорваться вниз, набирая скорость и увлекая за собой все новые снежные массы. А здесь и в это утро лавина не могла образоваться ни в коем случае. Снег был слишком свежим и влажным; он, конечно, мог немного ссыпаться вниз, но не набрал бы скорости. Весь обвал неминуемо должен был заглохнуть через несколько сотен метров.

Вдобавок этот человек явно не имел ни малейшего понятия о том, где находится его враг. Камни бесполезно катились вниз, взметая снежную пыль и не набирая энергию, а лишь теряя ее по мере движения, и при этом направлялись не к укрытию Соларатова, а на добрую сотню метров правее. Даже если бы обвал получился, он прошел бы мимо и даже снежное облако не достало бы затаившегося среди деревьев снайпера.

Соларатов чуть не захихикал вслух над тщетностью этих попыток, вспомнив, что его мишень привыкла воевать в джунглях и не знает горных условий.

Камни кувыркались и подскакивали, увлекая за собой снег, но, приблизившись к подножью горы, где уклон был меньше, замедлили движение и вскоре остановились.

Соларатов проследил взглядом их беспорядочное движение, а потом поднял винтовку и посмотрел через прицел на каменную россыпь, где находился Суэггер до начала своей безнадежной попытки. Пока он вел прицел вверх, в его окуляре мелькнула белая фигура, отчаянно бежавшая через снег вниз.

Он повел винтовку назад, быстро нашел человека, но так и не смог точно навести на него отметку, находившуюся между третьей и четвертой точками миллиметровой шкалы.

Суэггер бежал, почти летел вниз, торопясь занять новую позицию за скатившимися камнями. Ну и что из того? Он оказался на несколько дюжин метров ближе, зато теперь у него полностью пропала возможность маневра. Так что ничего он не выиграл, а напротив, совершил свою последнюю ошибку.

«Игра почти закончена», – сказал себе Соларатов.

Он выпустил из рук винтовку, поднял бинокль и приготовился пустить в дело лазерный дальномер, чтобы определить дистанцию до новой позиции мишени.

* * *

Боб добежал до остановившихся камней и с силой врезался в них, но ему некогда было ждать, пока боль успокоится. Напротив, он подтянулся на руках, высунул голову и плечи из-за камня, надвинул очки ночного видения на глаза, одновременно включив их, и впился взглядом в пустоту. Он знал, что нарушил все правила, оговоренные в уставе Корпуса морской пехоты США по снайперскому делу FMFM1-3B, где говорилось, что снайперы никогда, ни при каких условиях не должны смотреть поверх защитного вала или любого другого прикрытия, из-за которого ведется стрельба, поскольку это полностью раскрывает военнослужащего и дает хорошие возможности для ведения контрстрельбы; нет, снайпер должен лечь ничком на землю и выглянуть из-за прикрытия сбоку. Но у него не было на это времени.

В зеленой мгле не было видно ничего определенного, ни форм, ни объемов, а одна лишь ровная, слабо фосфоресцирующая зелень. Боб смотрел в это ничто, пытался пронзить его взглядом, слишком возбужденный, чтобы испытывать страх перед непроницаемостью этой мглы, хотя и понимал, что Соларатов может в любой момент всадить в него пулю.

Он ждал. Прошла секунда, затем вторая, наконец и третья секунда протащилась мимо, словно поезд, увязший в грязной крови, которую с трудом перекачивало его сердце.

Ничего.

Может быть, свет этого лазера невидим в той части спектра, в которой работают очки. Кто ж их разберет, эти дела?

А может быть и так, что лазерный дальномер является частью какого-то продвинутого прицела, о котором Боб даже никогда не слышал, и когда его действие проявится, то уже через наносекунду вслед за вспышкой последует почти полуторатысячефунтовый удар 7-миллиметровой пули из патрона «ремингтон магнум» и Боб Суэггер навсегда исчезнет с лица земли.

Может быть, стрелка там уже нет. Может быть, он ушел оттуда и сейчас поднимается по другому склону, чтобы обойти Боба с фланга и покончить с ним.

Медленно протянулись еще две секунды, каждая из которых не уступала по продолжительности всей прожитой им жизни. В конце концов он понял, что ждать больше нельзя, и когда он уже начал резко приседать, чтобы вернуться в мир, где его возможности равнялись нулю, это наконец-то произошло.

Желтая полоса была подобна трещине в стене вселенной. Она была устремлена из пустоты небытия прямо в Боба, и это продолжалось неизмеримо короткое мгновение, но это была именно она, совершенно прямая линия, по которой стрелок, находившийся внизу, измерял расстояние до стрелка, засевшего выше по склону.