блеск, теперь копошились, словно могильные черви, сотни мертвых рук. Они рыли песок, и тянулись вверх в отчаянных жестах мольбы и прощения. Некоторые складывали вместе ладони, словно готовясь читать молитву, другие тянулись к женщине, будто пытаясь ухватить ноты ее мелодии, третьи же царапали грубый камень гробницы в жестах нестерпимой агонии.

И только тогда, когда крышка гробницы дернулась, Феликс испытал настоящий, первобытный страх. Не думая ни о чем, он развернулся и побежал дальше, прочь от наполненного ужасами места. И в этот момент черное солнце возросло многократно, протянув к нему свои темные извивающиеся лучи, словно пытаясь помочь ему в побеге и укрыть его от надвигающегося ужаса. Феликс ощутил его обжигающее прикосновение, и еще больший страх охватил его. Он горел. Черное пламя сжигало его плоть, стремясь проникнуть в самую глубь его сердца. Феликс закричал, но не смог узнать своего голоса. Это был звериный вопль, наполненный злом и ненавистью ко всему на свете.

Он стоял выше всех в этом мире, и его черные крылья затмевали все небо. В руках у него горел меч, а над головой пылал огненный пламень. И не было никому прощения и искупления, и лишь всеиспепеляющее пламя тьмы было уделом всего. Да будет так навечно, и до скончания времен!

* * *

Феликс не мог пошевелиться, он ощущал, как что-то сковало его руки и не желает отпускать. Эти ощущения уже не были такими болезненными как раньше, но он еще не мог унять свой голос, и продолжал бестолково кричать, как тонущий человек, в надежде, что его кто-нибудь услышит и спасет. Эхо той боли, которую он, казалось, испытывал на протяжении целой вечности, не покидало его, и лишь спустя некоторое время он понял, что происходит.

Он лежал под открытым небом, запутанный в спальный мешок. Кто-то выволок его из палатки, и теперь сжимал ему руки, стараясь утихомирить его дергающееся тело. Когда в его голову вернулся разум, и осознание того, что все пережитое им было лишь дурным сном, Феликс понял, что это Дэй схватил оба его запястья, и прижал мертвой хваткой к земле одной лишь своей левой рукой. Посмотрев вниз, Феликс увидел Синоха, который удерживал его ноги, и с куда большим напряжением на лице, чем у Дэя. Было видно, что это стоило ему непростых усилий, хотя Феликс и не понимал почему.

— Что случилось? — задыхаясь проговорил Феликс, и в душе обрадовался тому, что его голос вновь стал прежним.

— Господин Феликс. — послышался рядом с ним испуганный голос Милу. — Господин Феликс, вам приснился злой сон. Вы кричали и брыкались.

— Кричал? Милостивая Дева, но не настолько же, чтобы скрутить несчастного человека как ягненка на бойне? — к Феликсу начала подступать непонятная злоба, которая совсем недавно разливалась в нем бурлящими потоками. — Бога ради, отпустите меня уже! — он рванулся вперед, и Дэй наконец выпустил его руки, которые теперь болели так, словно побывали в железных кандалах.

— Вы имели великую силу в ногах. — проговорил Синох, устало садясь напротив него.

— Тебе снова снилась та пустыня? — спросил Дэй встревоженным голосом.

— Да. — сухо ответил Феликс, который теперь чувствовал стыд за то, что своим криком перебудил половину лагеря. Он стал делать вид, что ищет что-то в карманах куртки, хотя сам старался вспомнить, что именно ему тогда снилось. Воспоминания быстро улетучивались, заменяясь новыми. И когда это он успел рассказать Дэю про свои сны? Видения пустыни уже давно преследовали его, а после того, как Феликса вместе с остальными схватили пикты, эти тревожные сны стали преследовать его каждый день. Всегда в них Феликс просто брел по безликой пустоши, и лишь сегодня столкнулся с чем-то новым.

— Ты помнишь что-нибудь? — спросил Дэй непринужденным тоном. — Из своего сна.

— А почему это тебя так интересует? — поинтересовался Феликс, и не дожидаясь ответа, продолжил: — Вроде бы там была какая-то женщина, которая пела. — закончив притворяться, Феликс поднялся на ноги и стал сворачивать свой мешок, чтобы отнести его обратно в палатку. Уже близился рассвет, и дальше спать ему не хотелось.

— Поющая женщина? — переспросил Дэй. — Она настолько плохо пела, что ты не выдержал?

— Нет, ее пение было прекрасным. — быстро ответил Феликс, не глядя на Дэя.

— Вот как… — проговорил тот, и тихонько ухмыльнулся.

Феликс не хотел продолжать этот разговор, и он поспешил вернуться в палатку, откуда затем направился к центру лагеря, где догорал костер, над которым уже висел котелок с водой. Милу, как обычно, помогал Дагрибу — самому старому из всех наемников, у которого была маска в виде каракатицы — готовить завтрак.

Прошло уже девять дней с того момента, как они, под покровом ночи, покинули окрестности Зерзуллы. Им пришлось изменить маршрут и сделать большой крюк через западные болота, где располагались прибрежные деревушки. Но и там их ожидало разочарование, так как ашурийцы взяли под контроль все портовые поселения. Из-за этого Милу с Арелем не смогли уплыть, и теперь продолжили путь вместе со всеми. Это не нравилось Феликсу, так как он теперь не знал, что делать с мальчиком. Единственным верным решением было взять его с собой, и оставить его в лагере наемников, который, по словам Эскера, располагается рядом с Алгобсисом, а затем, как только они завершат свои дела, забрать его на обратном пути в Ашур. Эскер был уверен, что такие действия ашурийцев не продляться долго, и вскоре они вновь откроют морские пути, но при этом он очень осторожно относился ко всем военным патрулям, и как только его разведчики докладывали об их приближении, то тут же менял маршрут, чтобы избежать столкновения.

— Есть большая вероятность, что они ищут нас. — рассказал он как-то вечером Феликсу. — Поэтому я не хочу понапрасну рисковать.

Теперь их путь был еще больше полон непроходимых мест, и в одном из них они чуть было не потеряли двух лошадей, благо что Хольф с Арелем быстро успели среагировать, и вытянуть несчастных животных из зыбкой трясины. Спустя девять дней пути они практически не продвинулись, так как их маршрут все время вилял, и им подолгу приходилось ждать на одном месте пока не вернутся разведчики. Поселений в этих местах тоже практически не было, и поэтому им приходилось разбивать лагерь на маленьких островках посреди невзрачного и полного смертельных опасностей болота.

— А мне тоже недавно приснился сон, только не такой плохой, как у вас. — веселым тоном произнес Милу, когда Феликс устроился напротив костра. — В нем были волшебные реки, уходящие в небо, и люди в белых одеждах плыли по ним в