Петлюра призывал беспощадно карать «коммунистов и других бандитов, которые устраивают еврейские погромы и уничтожают людей». Что до погромов, устроенных его собственными подчиненными, то Петлюра их просто отрицал: «Погромов в действительности не было»; «О погромах, массовых грабежах и убийствах я ничего не знаю и даже не допускаю, чтобы это действительно могло быть»[1416].

Только ли это пропаганда, или еще и самообман, утрата связи с реальностью? Или, обманывая во имя интересов Украины, он и сам в свою ложь поверил?

Впрочем, атамана Семесенко Петлюра наказал, хотя и с большим опозданием. После проскуровского погрома атаман был арестован, но не осужден. Посидев некоторое время в тюрьме Каменец-Подольска, Семесенко при не совсем ясных обстоятельствах вышел на свободу. Уехал в Галицию, женился там, снова вступил в петлюровские войска. Весной 1920-го создал отряд имени гетмана Дорошенко, но вскоре вынужден был распустить бойцов по домам. Семесенко узнал, что Петлюра велел его арестовать, и попытался бежать в Чехословакию, но был схвачен на границе. Военно-полевой суд петлюровской армии приговорил его к расстрелу. Однако расстрел не получился. Семесенко очень хотел жить, «голосил и брыкался как кабан, которого закалывают». К стенке (в его случае – к скале, дело было в предгорьях Карпат) его не удалось поставить. Он кидался на конвоиров и стискивал их «такими железными объятиями, что не было физической силы его оторвать». В конце концов Семесенко повалили на землю и просто забили до смерти[1417].

Большевики не теряли времени зря. За 1918 год по всей Украине создали сеть подпольных организаций. Связывались с местными повстанцами, если могли – помогали им, сами вступали в отряды. Станислав Косиор (поляк) и Андрей Бубнов (русский, родом из Иваново-Вознесенска) организовывали подпольную работу в Киеве и на Правобережной Украине. Георгий Пятаков, став во главе Коммунистической партии (большевиков) Украины (КП(б)У), пытался организовать восстание на Левобережье.

В то время как профессиональный военный генерал Рагоза скучал на бесконечных и бессмысленных заседаниях у гетмана, профессиональный революционер Лев Троцкий и военврач (учился курсом младше Булгакова) Эфраим Склянский создавали Красную армию. И у товарищей Троцкого и Склянского дела шли в гору.

Сборище разношерстных отрядов, анархистских или большевистских, постепенно превращалось в хорошую военную машину. У большевиков не было профессиональных знаний, но Троцкий и Склянский обладали пассионарностью и организаторскими способностями. Никакое образование не заменит природного таланта и энергии.

Сразу после революции в Германии в ноябре 1918 года Советская Россия денонсировала Брестский мир, однако войны Киеву (гетманскому, потом – петлюровскому) не объявляла. Пятаков и его сторонники рвались в бой, но их удерживали люди более расчетливые и хладнокровные: Сталин, Артем (Сергеев), Яков Эпштейн. Собирали разведданные и готовились действовать наверняка. Решили создать Временное рабоче-крестьянское правительство Украины и Украинскую армию.

Население на Украине большевистской пропаганде поддавалось хорошо. Тягот военного коммунизма и продразверстки по-коммунистически на Украине еще не знали. Повстанцы, что под петлюровскими знаменами воевали «за Украину и за правду», быстро разочаровались во власти директории. Роман Гуль, сидевший вместе с другими арестованными русскими офицерами в здании Педагогического музея, однажды увидел на стенке туалета украинскую прокламацию: «Она призывала рабочих и крестьян к свержению власти Петлюры и установлению Советской Республики. Не такой, как в Москве, где всю власть взяли прежние буржуи и интеллигенты. “У нас должно быть подлинно рабоче-крестьянское правительство, из нас, братья-рабочие и крестьяне”»[1418].

Это похоже даже не на большевистскую, а на боротьбистскую агитацию. От украинских эсеров откололись левые, которые сначала называли себя эсерами, но в 1919-м станут Украинской коммунистической партией. Боротьбистами их прозвали по имени партийной газеты «Боротьба» («Борьба»).

В январе 1919-го появится еще одна Украинская коммунистическая партия, отколовшаяся от украинских социал-демократов (левее левого Винниченко). Ее возглавил известный нам Михаил Ткаченко, резко полевевший к тому времени. Идеологию этих партий справедливо считают «национал-коммунистической».

К национал-коммунизму были близки и многие украинцы-большевики из компартии большевиков Украины, однако при Пятакове в ней по-прежнему преобладали люди, не умевшие говорить по-украински: сам Пятаков, Квиринг, Сергеев и другие. Ленину это не нравилось, но за украинизацию этой партии тогда взяться не успели. Когда Затонский предложил Ленину поставить во главе украинского правительства Пятакова, тот покачал головой, но все же согласился. Армию (позднее – Украинский фронт), как и год назад, возглавил Антонов-Овсеенко. Создали Украинский ревсовет в составе товарищей Сталина, Пятакова, Затонского, Антонова-Овсеенко[1419].

Один из лидеров украинских большевиков Яков Эпштейн, обобщив разведданные, пришел к такому выводу: «…несмотря на то, что рабочие и многие крестьяне, особенно на Черниговщине, на нашей стороне, нечего и рассчитывать без переброски значительных сил Красной Армии не только на успех революционного движения на Украине, но на самое его возникновение»[1420]. Поэтому решили не только навести порядок в «повстанческих», «партизанских» частях, но и передать вооруженным силам большевистской Украины несколько регулярных красноармейских соединений. Пусть русские красноармейцы воюют под видом украинских повстанцев. Да впрочем, не только русские. Кроме Московской рабочей дивизии, 43-го рабочего полка, Орловской бригады артиллерии, бронепоездов, в состав созданного большевиками Украинского фронта вошли и отряды венгерских, латышских, китайских «интернационалистов».

Первый китайский батальон создал Иона Якир еще зимой 1918-го. Это было в Бессарабии. Якир, сын кишиневского провизора, и не думал служить в армии. Мировую войну он отсиделся на военном заводе. В апреле 1917-го вступил в партию большевиков, в декабре его включили в состав Бессарабского ревкома. На Бессарабию наступали румыны, заняли Кишинев, начали обстреливать Тирасполь. И вот однажды под утро товарища Якира разбудил китаец «в какой-то синей кофте».