– А как вы раздобыли письмо?..

– Вам достаточно знать, что я овладел им.

– Нет, сэр Ричард, если мы заключаем сделку, я должен знать все. Не забудьте: Барак уже скачет в Лондон.

Рич поджал узкие губы:

– Вы знакомы с Филипом Уэстом. Это человек, подвластный страстям, а в юные дни он был покорен им еще больше. И, подобно многим людям, считающим себя вполне достойными, он интересовался только собственной репутацией. Его достоинство, его тщеславие. То, что думает о нем его мама. – Сэр Ричард пренебрежительно наморщил свой острый нос. – В тот день я доехал вместе с ним до Рольфсвуда и остался ожидать в гостинице на дороге, пока он съездит посвататься к Эллен Феттиплейс.

– Я полагал, что между вами произошла драка и что в тот день он не намеревался делать ей предложение, а хотел просто переговорить с ее отцом.

– Нет-нет. Эту ложь он заготовил для своих родителей. – Рич приподнял бровь. – Уэст пылал страстью к этой девице. Пусть ее и нельзя было назвать красавицей. – Он помедлил. – Вижу, вам небезразличны мои слова. Быть может, вы также симпатизируете Эллен.

– Нет, не симпатизирую.

Квартирмейстер пожал плечами:

– Так вот, Филип не сомневался в том, что она не откажет ему, так как его положение в обществе будет для нее большим соблазном. Однако, вернувшись, он сказал мне, что получил отказ: она не любит его. Он был в ярости от унижения. Разглагольствовал, как театральный демон. Слушая, как он распинается, я подталкивал его к выпивке, надеясь на то, что он предоставит мне шанс овладеть письмом, однако он то и дело запускал руку за пазуху, где оно находилось. Уэст не позволял себе забыть о нем. Только какой-нибудь драматический поворот мог бы отвлечь его внимание. В итоге он решил вернуться в Петуорт. Но едва мы выехали на дорогу, мне выпала вторая удачная карта. В лице самой Эллен Феттиплейс.

В шатре было тепло, но мне вдруг стало зябко. Залетевший внутрь сквозь какую-то щель мотылек принялся порхать вокруг свечей. Я вспомнил, как Дирик в Хойленде прихлопнул другого мотылька. Рич же не обратил на эту бабочку никакого внимания.

– Что представляет для вас эта женщина? – спросил он. – Вы уверены в том, что ничего большего, чем очередное отбившееся от стада и заблудившееся создание?

– Нет, – с сожалением ответил я. – Ничего большего.

Ричард жестко посмотрел на меня, и глаз его опять дернулся:

– Она много лет представляла для меня предмет беспокойства. Вы и в самом деле хотите, чтобы я продолжал?

– Да, сэр Ричард. Раз мы заключаем сделку, я хочу знать все, что случилось с Эллен… A также с ее отцом и его работником.

– Вы понимаете, что я могу отрицать сам факт нашего разговора? Свидетелей нет.

– Конечно.

Нахмурившись, он продолжил отрывистым тоном:

– Девица заметила, что мы едем навстречу ей, и остановилась. Должно быть, ее испугало лицо Уэста. И тогда я сказал ему: возьми ее, вокруг никого нет. Филип ответил с божбой, что охотно сделает это. Он был слишком пьян, чтобы думать о последствиях. Мне пришлось помочь ему отстегнуть меч – как джентльмены, мы были при оружии – а затем помочь ему слезть с коня. Я думал, что девица убежит, однако она стояла как вкопанная и с открытым ртом дожидалась, пока мы подбежим и схватим ее. Уэст полез к себе в штаны. Я помог ему разложить девчонку, a когда он оказался на ней, забрал письмо. Он этого не заметил, потому что уже был в ней, а она отбивалась и царапалась. Я был удивлен уже тем, что Филип сумел проделать это, так как он был очень пьян. Я взял письмо и бежал. К несчастью, мне пришлось оставить коня.

– Но что, если бы она заговорила?

– Я собирался сказать, что она была не в себе и что я пытался остановить Уэста и побежал за помощью. Но потом понял, что не могу этого сделать. – Рич задумался и не сразу продолжил: – Кроме того, я был готов рискнуть, чтобы заслужить покровительство королевы.

Я нахмурился:

– Однако вас возвысил Томас Кромвель, враг Екатерины Арагонской.

– O, Кромвель заметил, что я могу оказаться полезным!

– Прошу, продолжайте, сэр Ричард, – кивнул я. Собеседник одарил меня долгим и холодным взглядом, и я поежился при мысли о том, что он готов был проделать со мной, если бы я не находился под покровительством королевы.

– Расставшись с Уэстом, я намеревался добраться до ближайшего городка и нанять лошадь. Однако я заблудился в этом лесу, и вскоре стало настолько темно, что я даже не видел, куда иду. Тут я услышал голос Филипа, ломившегося через подлесок, ругавшегося и выкрикивавшего мое имя. Он обнаружил пропажу письма. При этом, будучи местным уроженцем, он хорошо знал окрестные леса. Я сумел отстать от него, после чего увидел впереди свет и пошел туда. Я надеялся выйти к гостинице или к чьему-то дому, где я мог бы найти укрытие. – На лицо Рича набежала тень, и я понял, что в ту ночь ему было страшно остаться в лесу одному.

– Это была плавильня, – проговорил я.

– Да, плавильня Феттиплейса. Какой-то старик сидел там на охапке соломы и пил. Я сказал ему, что заблудился, и он показал мне дорогу на Рольфсвуд. Еще он пригласил меня остаться: думаю, старик был потрясен тем, что ему как снег на голову свалился джентльмен. Я решил подождать, надеясь на то, что Уэст сдастся или спьяну свалится с ног, – что и случилось, как я потом узнал. Сидя там, я прочитал письмо: проклятая печать сломалась, когда я вытаскивал его у Уэста. Я был ошеломлен, ибо в нем король говорил о своем намерении жениться на Анне: он надеялся на то, что папа примет его сторону в случае отказа Екатерины. Я не мог даже предположить такого, я-то думал, что в нем будут какие-нибудь глупые нежности для королевской любовницы.

– Итак, вы передали письмо Екатерине Арагонской, предупредив ее о намерениях короля.

– Да. Смерть господня, король должен был воистину разгневаться, когда услышал от Уэста о том, что тот потерял его послание! Удивительно уже то, что Филип не расстался с головой. И когда в следующем году король заявил Екатерине, что, по его мнению, их брак стал противоречить библейскому закону, так как у них нет сыновей, она уже знала о его планах. У нее был не один месяц для укрепления в собственном гневе.

– Но если бы король узнал о вашем поступке…

– Королева Екатерина не рассказывала ему о том, что перехватила письмо. Она всегда защищала собственных слуг, считая, что только так можно ожидать от них верности. В ту ночь начался мой подъем вверх по лестнице… которому помог переход на сторону противоположной партии, когда я понял, что победа окажется за Анной Болейн.

– Итак, то, что вы помогли Уэсту проделать над Эллен, поставило вас на восходящий путь.

– Если угодно. Однако все было не так просто. В тот вечер, когда я сидел в старой плавильне, дверь ее настежь распахнулась. Я испугался, ожидая увидеть Филипа, но в ней появилась эта девушка, растрепанная и озиравшаяся одичавшими глазами. Увидев меня, она закричала: «Насильник!», указывая в мою сторону. Тут этот самый старик, Гратвик, оставил выпивку и бросился на меня с палкой в руке. К счастью, меч остался при мне. Я ударил его, но не убил, однако он упал спиной в зажженный им костер, и буквально через мгновение вся одежда на нем вспыхнула. Он заметался с воплями по плавильне… – Умолкнув, Рич посмотрел на меня. – Вы видите: с моей стороны это была самозащита, а не убийство. Признаюсь, я и сам был потрясен, но когда я повернулся в сторону девушки, ее уже не было. Я выбежал в темноту, но она пропала. Мне пришлось задуматься о том, что делать дальше. Я вернулся в плавильню, однако в ней уже начинался пожар, а изнутри еще доносились вопли Гратвика. Поэтому я пошел по тропе вдоль пруда, разыскивая девицу.