– И что бы вы сделали, если бы нашли ее?

Квартирмейстер пожал плечами:

– Я ее не нашел. Но столкнулся нос к носу с пожилым человеком.

– Мастером Феттиплейсом.

– Да. Он крикнул: «Кто вы?» Должно быть, он вышел искать свою дочь и хотел проверить, не забрела ли она в плавильню… впрочем, не знаю. Он вцепился в меня, и я проткнул его мечом. – Рич говорил бесстрастным тоном, как будто зачитывал какой-то документ. – Понятно было, что от трупа следовало избавиться как можно быстрее, пока на пожар не сбежались люди. Затащить его в плавильню я не мог, она уже вовсю полыхала. Однако ночь была лунной, и я увидел у пруда лодку. На ней я вывез убитого на середину пруда и утопил, привязав к нему найденную неподалеку чугунную чушку. А потом я шел всю ночь, до самого рассвета, а утром нанял коня в гостинице и вернулся в Петуорт.

«Ты был испуган, – подумал я, – ты пытался в панике укрыться в ночи после всего, что натворил».

Ричард же продолжал:

– На следующий день Уэст отыскал меня. Я отрицал какую-либо причастность к пожару и сказал, что сразу же верхом отправился в Петуорт, и хотя он подозревал меня в обмане, доказательств у него не было. Что же касается письма и изнасилования, то я сказал ему, что нам лучше обо всем помалкивать. Однако этот дурак вернулся в Рольфсвуд и попытался встретиться с Эллен. Это было опасно и стоило мне нескольких бессонных ночей. Однако девушка, к счастью, потеряла рассудок, и через какое-то время Уэст и его семейство договорились с Приддисом, чтобы ее поместили в Бедлам. Как вы понимаете, Приддису хорошо заплатили, чтобы он не задавал вопросов.

– Ну а потом вы заключили новую сделку с Филипом Уэстом.

– Да. Я умею торговаться.

– Он настоял на том, чтобы Эллен оставили в живых.

Сэр Рич нахмурился:

– Он сказал, что если с ней случится что-то плохое, он расскажет всю историю. Уэст был полон раскаяния, он решил уйти на флот. Он наполовину безумен – думаю, частью своего рассудка он хотел бы умереть. Хотя и сохранив свою честь. – Ричард усмехнулся. – Вот почему, когда я встретил его сегодня, он согласился взять эту самую Кертис на корабль, чтобы мне было на что выторговать ваше молчание.

– Мое молчание о том, что произошло в Рольфсвуде, в обмен на полученную с корабля Эмму Кертис. Понятно. A как насчет Эллен?

Квартирмейстер развел в стороны свои небольшие ладони:

– Я оставлю ее в Бедламе на вашем попечении. Насколько я понимаю, она никогда не ушла бы оттуда, даже если б могла.

Я задумался. Этот человек был прав. Я мог бы и впрямь погубить его, но в этом случае я никогда не сумею вернуть Эмму Кертис с «Мэри-Роз». Да, подумал я, убийство сойдет тебе с рук. И не впервые сойдет. Вспомнив, как он предал Томаса Мора и как преследовал еретиков в Эссексе, я спросил:

– Но что, если я сниму с корабля Эмму, отвезу ее в безопасное место и разоблачу вас?

– O, я подумал об этом!

– В чем я не сомневался, – добавил я. – Вы ведь убили еще и Миллинга, так?

– Я платил ему, и за это он был обязан информировать меня в том случае, если кто-то проявит интерес к Эллен Феттиплейс. Он и сообщил мне о том, что вы что-то разнюхиваете. А потом этот наглец, знаете ли, решил шантажировать меня и потребовал больше денег. Он не знал, что я плачу заодно и его молодому клерку. Я не могу позволить себе рисковать, и потому распорядился, чтобы этот самый клерк убрал его. Закрыть его в Вонючей комнате было удачной идеей: если бы он все-таки выжил, можно было сказать, что дверь захлопнулась случайно. Теперь же место его принадлежит молодому мастеру Алабастеру.

Нагнув голову, Рич принялся перебирать бумаги.

– Aга, – продолжил он отрывистым тоном, – вот и оно.

Достав листок бумаги, он протянул его мне:

– Ваше завещание.

Я дернулся, едва не свалившись с табурета, ибо завещания пишутся в предвидении смерти. Мой собеседник ехидно усмехнулся:

– Не волнуйтесь. Перед битвой в этом лагере завещания пишут все. Посмотрите, я оставил пробелы для ваших пожеланий.

Я опустил глаза к бумаге и начал читать: «Я составляю это завещание в Портсмуте, перед лицом французского флота, в предвидении смерти». Дальше назначался душеприказчик: «Назначаю единственным своим душеприказчиком сэра Ричарда Рича из Эссекса, тайного советника его величества короля». Затем было вписано первое условие: «Вышеупомянутому сэру Ричарду Ричу, с просьбой о прощении за те бесчестные обвинения, которые я выдвигал против него в течение многих лет, в то время, как он проявил ко мне подлинную дружбу, завещаю 50 марок серебра…» После этого было оставлено пространство для других условий, а потом следовала дата, «18 июля 1545», и место для подписей – моей и двоих свидетелей.

Рич передал мне еще два листа бумаги.

– Перепишите дважды, – приказал он вновь властно зазвучавшим голосом. – Один экземпляр останется у меня, ибо я нисколько не сомневаюсь, что, вернувшись в Лондон, вы первым делом составите новое завещание. Это ничего не значит, так как пятьдесят марок проставлены в нем чисто номинально, что может увидеть каждый. Мне нужно это завещание, которое будет засвидетельствовано в этом лагере парой достойных людей, не знающих ни вас, ни меня, и способных впоследствии засвидетельствовать, что завещание это было сделано без всякого принуждения, ибо я предъявлю его суду, если вы выступите с обвинениями против меня.

Он склонил набок свою аккуратную небольшую голову и добавил:

– И, кстати – ничего не завещайте Эллен Феттиплейс.

Я еще раз перечитал черновик. Он был опрятным, аккуратным, как все, что делал Рич, кроме самого первого эпизода в его карьере, когда в Рольфсвуде он пошел на огромный риск и в панике убил человека. Протянув мне перо, он негромко произнес:

– Если вы предадите меня, если мне нечего будет терять, и тогда не сомневайтесь: с Эллен Феттиплейс что-нибудь да произойдет. Собственно, теперь все: мы с вами крепко повязаны.

Взяв перо, я начал писать. Снаружи доносились негромкие крики, звяканье металла и еще какой-то шум: король вместе со свитой возвращался из замка Саутси. Я слышал негромкие серьезные голоса людей, проходивших мимо шатра мастера квартирмейстера.

Когда я закончил, Ричард взял оба экземпляра завещания и, внимательно прочитав их, кивнул:

– Да, крупные суммы Джеку и Тамасин Барак, а также Гаю Мальтону, как я и ожидал. Немного деньжат мальчишкам, работающим у вас в услужении. – Тут он с удивлением посмотрел на меня. – А кто эта Джозефина Колдайрон, которой вы завещаете сотню марок? Неужели вы содержите какую-нибудь шлюху у себя на Ченсери-лейн?

– Это моя служанка, – объяснил я.

Сэр Рич пожал плечами, еще раз перечитал оба документа в поисках какой-нибудь погрешности или подвоха, а затем удовлетворенно кивнул и позвонил маленьким колокольчиком со стола. Через мгновение в шатре появился Колин Пиль.