будучи уверенной, что проявлять особый интерес к Уиллу опасно. Когда стало ясно, что она не собирается говорить, Уэйс продолжил,

— И ты бросила вызов Цзяну, когда он инструктировал Эмили, тоже на овощной грядке.

— Да, — сказала Робин, — я отреагировал инстинктивно, я была…

— Инстинктивно, — повторил Уэйс, — это интересный выбор слова, который очень нравится материалистам. Только когда человечество избавится от низменных эмоций, которые мы называем “инстинктом”, мы сможем победить в борьбе со злом. Но если воспользоваться твоим словом — “инстинкт”, похоже, особенно сильно задействован Деструкторами, Артемида.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Робин.

— Уилл. Эмили. Даже тихая малышка Лин имеет свои деструктивные наклонности, — сказал Уэйс.

— Я почти никого из них не знаю, — сказала Робин.

Несколько мгновений Уэйс ничего не говорил. Он очистил свою тарелку, затем промокнул рот льняной салфеткой, после чего сказал:

— Твое Откровение было трудным, как я слышал. Дайю проявилась.

— Да, — сказала Робин.

— Она делает это, — сказал Уэйс, — когда чувствует, что церковь находится под угрозой.

Он посмотрел на Робин, больше не улыбаясь, и она заставила себя посмотреть на него в ответ, чтобы придать своим чертам выражение растерянности, а не паники. Его большие темно-синие глаза были непроницаемы.

— Вы… не можете считать, что я представляю угрозу для церкви?

Слова прозвучали шепотом, который не был притворным. У Робин сжалось горло.

— Ну что ж, посмотрим, — сказал Уэйс без улыбки. — Встань для меня.

Робин положила нож и вилку на тарелку и встала.

— Вот, — сказал Уэйс, отходя от дивана к участку чистого ковра в центре комнаты.

Теперь они стояли лицом друг к другу. Робин не знала, что будет дальше: иногда Бекка или Мазу выполняли простые движения йоги в рамках медитаций, а Уэйс стоял так, словно собирался дать физические инструкции.

После того, как он бесстрастно смотрел на нее в течение десяти секунд, он протянул руки и положил ладони ей на грудь, его глаза впились в ее. Робин стояла как вкопанная, не испытывая ничего, кроме шока. Казалось, она наблюдала за происходящим со стороны своего собственного тела, едва ощущая, как Уэйс ласкает ее.

— Дух — это все, что имеет значение, — сказал Уэйс. — Тело нематериально. Ты согласна?

Робин машинально сказала “да”, или попыталась это сделать, но из нее уст не вырвалось ни звука.

Уэйс убрал правую руку с ее груди, положил ее между ног и начал растирать.

В тот самый момент, когда Робин отпрыгнула назад, дверь за ней спиной распахнулась. Она и Уэйс повернулись, его рука упала с ее груди. В комнату вошли Бекка и Мазу, первая — в белом спортивном костюме, вторая — в длинных белых одеждах, невеста-колдунья с длинными черными волосами. При открытой двери сверху слышался плач малышки Исинь.

Трудно сказать, какая из женщин выглядела более разъяренной и возмущенной. Ни Мазу, ни Бекка, похоже, не усвоили урок материалистического обладания: обе, как видно, были в ярости, обнаружив руки Уэйса на Робин. После нескольких застывших мгновений молчания Бекка произнесла высоким, холодным голосом:

— У Джайлса есть вопрос.

— Тогда пошли его. Ты можешь идти, Артемида, — сказал Уэйс, полностью расслабившись и снова улыбаясь.

— Спасибо, — сказала Робин.

Проходя мимо двух разъяренных женщин, она почувствовала специфический запах грязи и благовоний Мазу. Робин спешила по коридору, над головой плакал ребенок, в голове гудела паника, тело горело в тех местах, где к ней прикасался Уэйс, словно он клеймил ее через одежду.

Беги, сейчас же.

Но они увидят меня на камерах.

Робин протиснулась в резные двери, украшенные драконом. Солнце кроваво опускалось на небо. По двору сновали люди, занятые своими делами после ужина. Робин машинально направилась к бассейну Дайю, его поверхность сверкала в лучах заката, как рубины, в ушах звучал непрерывный журчащий фонтан.

— Утонувший пророк благословит…

Но Робин не могла вымолвить и слова. Зная, что ее сейчас стошнит, и не заботясь о том, привлечет ли она любопытные взгляды, она бегом направилась к общежитию, где только что вымыла один из туалетов, где ее вырвало небольшим количеством рагу и поленты, которые она проглотила вместе с Джонатаном Уэйсом, а затем упала на колени и стала судорожно отплевываться, ее кожа стала липкой от отвращения.

Глава 74

Девять на вершине означает…

Настойчивость приводит женщину к опасности.

Луна почти полная.

И-Цзин или Книга Перемен

Прошло два дня, в течение которых Робин постоянно мучил страх, которого она никогда раньше не испытывала. Не было никакого убежища, никакого безопасного места: она знала, что, должно быть, был отдан приказ держать ее под пристальным и постоянным наблюдением, потому что одна или другая женщина из церкви постоянно находилась рядом с ней в течение всего времени ее бодрствования, даже когда она выходила в туалет. Единственным положительным моментом в ее окружении было то, что Тайо, который увез Лин в неизвестном направлении, до сих пор не вернулся на ферму.

В четверг вечером Робин потребовалось больше мужества, чем когда-либо прежде, чтобы встать с постели и написать Страйку. Она ждала гораздо дольше обычного, чтобы убедиться, что все уже спят, но не боялась задремать сама, поскольку уровень адреналина был очень высок. Выскользнув из общежития, она помчалась по полю в сторону леса, уверенная, что в любой момент услышит позади себя крик.

Дойдя до стены по периметру, она обнаружила в камне два письма. В письме Мерфи сообщал, что уезжает на две недели в Сан-Себастьян, и, хотя он писал ласково, она отметила в нем нотки недовольства тем, что она не поедет с ним. В записке Страйка подробно описывалась попытка самоубийства Джордана Рини.

Написав два ответа, Робин осталась сидеть на холодной земле, парализованная нерешительностью. Должна ли она уйти сейчас, пока есть такая возможность? Перелезть через колючую проволоку и ждать, пока ее заберет тот, кто собирался забрать ее письма? Вызывать скорую помощь для Лин было уже поздно, но интенсивность наблюдения за ней заставляла задуматься о том, сможет ли она добиться чего-то большего, если останется. Она уже теряла надежду на то, что ей когда-нибудь удастся снова поговорить с Эмили Пирбрайт, учитывая, что обе они постоянно находились в окружении других членов церкви.

А ведь был еще Уилл, который во время разговора с Ноли на кухне проявил явные признаки сомнения в церкви. Теперь, когда она узнала, что это не аномалия, что Уилл продолжает сомневаться на шестом шаге к чистому духом, она наконец поняла, почему умного, образованного молодого человека с большим трастовым фондом держат на ферме