Внезапно туннель оборвался, уперевшись в серый полумрак северного небосвода, и они вырвались из горы. Перед ними валялись изломанные мертвые тела троллей и мутенов. Не замедляя шага, они поспешили к началу извилистого ущелья, рассекающего чудовищное Лезвие Ножа. Твердая земля яростно сотрясалась под их ногами. У подножия Горы Черепа возникали длинные изломанные трещины, на глазах ползущие в сторону скального кольца, охватывающего запретные земли Севера. Внезапно бегущих людей заставил обернуться скрежещущий грохот, оглушительный и вызывающий ужас. Онемев от изумления, глядели они, как каменное лицо черепа начинает оседать и крошиться. Затем все разом рухнуло, и цитадель Повелителя Колдунов на их глазах обратилась в тонны валящихся вниз обломков, и Гора Черепа перестала существовать. К небу взметнулась плотная туча желтой пыли, из земного чрева донесся глухой грохот и прокатился по всем бескрайним пустошам Севера. На руины гибнущей горы обрушился яростный ветер, и земная дрожь вновь начала усиливаться. В ужасе смотрел Шеа, как от мощи этих новых сотрясений начинает содрогаться весь гигантский хребет Лезвия Ножа, как все королевство Черепа обращается в развалины.

Панамон, не разбирая дороги, бросился к ущелью, таща вслед за собой ошеломленного Шеа. Однако на этот раз юношу уже не требовалось подгонять; он быстро мчался вперед, пробираясь между мертвых тел. Из внутренних источников отваги и решительности он почерпнул последние капли силы, и вдруг Панамон Крил с удивлением обнаружил, что сам старается не отстать от юноши. К тому моменту, когда они добрались до начала горного ущелья, от исполинских пиков Лезвия Ножа начали с оглушительным грохотом откалываться и падать огромные скальные обломки, а рокочущие толчки все сильнее сотрясали землю. С сокрушительной силой в извилистый каньон рушились массивные обломки, с вершин древних гор сползала тяжелая лавина катящегося камня, с каждой секундой набирая силу. Сквозь это опустошение пробирались, уворачиваясь от камней, двое южан — израненный полуэльф с древним Мечом в руках и однорукий вор. Ветер с силой бил им в спину, помогая прорываться сквозь шторм камней и пыли. Впереди появлялись и пропадали повороты и извивы каменных стен; они знали, что конец каньона уже близок, а за ним начинаются открытые холмы. Неожиданно Шеа заметил, что перед глазами у него все опять расплывается, и он неуверенно пошатнулся, изо всех сил протирая свободной рукой глаза.

Внезапно вся западная стена каньона дрогнула и обрушилась совсем рядом с ними, погребая их под слоем битого камня и глины. Что— то острое ударило Шеа по голове, и на миг в глазах у него потемнело. Он лежал, полузасыпанный грудой мелких обломков, его оглушенное сознание почти не работало. Затем он смутно ощутил, что Панамон откапывает его, вытаскивает своей сильной рукой из-под обломков и поддерживает на ногах. Сквозь серую пелену Шеа разглядел на его лице кровь. Он медленно поднялся на ноги, тяжело опираясь на Меч Шаннары.

Панамон все еще стоял на коленях. Его железный шип указывал куда-то назад, в ущелье. Шеа недоуменно обернулся. К своему изумлению, он увидел, как из клубящихся облаков пыли медленно появляется уродливое хромающее создание, направляясь в их сторону. Мутен! Бесформенное подвижное лицо повернулось к ним, и монстр торопливо заковылял вперед. Панамон взглянул на Шеа и мрачно усмехнулся.

— Он шел за нами всю дорогу, с самого начала. Я думал, он потеряет нас в горах, но он упорен.

Он медленно поднялся и обнажил свой широкий меч.

— Отправляйся дальше, Шеа. Я тебя скоро догоню.

Изумленный юноша безмолвно покачал головой. Должно быть, он плохо расслышал Панамона; тот не мог ему это сказать.

— Мы можем от него убежать, — наконец выпалил он. — Мы же у самого конца ущелья. Там мы сможем сражаться с ним — вместе!

Панамон покачал головой и грустно улыбнулся.

— Боюсь, что не в этот раз. У меня что-то с ногой. Из меня теперь плохой бегун. — Шеа открыл рот, но он снова покачал головой. — Не хочу ничего слышать, Шеа. А теперь беги — и не останавливайся.

Юноша взглянул на него, и по его лицу потекли слезы.

— Я не могу!

Лезвие Ножа сотряс внезапный толчок, снова бросив Панамона с Шеа на колени. С обваливающегося горного склона посыпались валуны, дрожь в глубинах земли продолжала нарастать. Мутен подбирался все ближе, не обращая внимания на происходящее вокруг. Панамон с трудом поднялся на ноги и потянул Шеа вперед.

— В любую минуту все ущелье может рухнуть, — тихо проговорил он. — Нет времени спорить. Я о себе могу позаботиться сам — как раньше, когда еще не встретил ни Кельцета, ни тебя. А теперь беги — выбирайся из этого ущелья!

Он положил руку на худое плечо юноши и мягко подтолкнул его вперед. Шеа отступил на несколько шагов и помедлил, почти угрожающе приподняв Меч Шаннары. На широком лице Панамона Крила мелькнуло удивление, а затем он сверкнул своей прежней сатанинской улыбкой, и глаза его вспыхнули.

— Мы еще увидимся, Шеа Омсфорд. Только подожди немного.

Он кратко махнул ему на прощанье своей культей и повернулся лицом к приближающемуся мутену. Мгновение Шеа смотрел на него. Возможно, его подводило ослабшее зрение — на миг ему показалось, что вор совершенно не хромает. Затем горное ущелье в очередной раз пронизала яростная дрожь, и юноша бросился искать укрытие в холмах. Поскальзываясь и оступаясь на рассыпающихся грудах камней и земли, уворачиваясь от каскадов скальных обломков, низвергающихся с вершины Лезвия Ножа, он бежал в одиночестве.

День почти уже угас. Сквозь медленно плывущие белые облака долгими неспешными потоками лился солнечный свет, мягкими касаниями лаская голые пустынные земли Севера. То тут, то там, животворный свет падал на крошечные клочки зелени — первые признаки новой жизни, которая когда-нибудь вновь расцветет на этой земле, столь долгие годы бывшей иссохшей и мертвой. Вдалеке над северным горизонтом отчетливо высились уцелевшие пики разрушенного Лезвия Ножа, ставшие заметно ниже; над ними все еще висела завеса пыли, поднявшейся из уничтоженной долины, скрывая развалины Королевства Черепа.

Казалось, Шеа появился из ниоткуда, крошечная фигурка, бесцельно бредущая через лабиринт оврагов и оползней, которые усеивали холмистую местность у подножия Лезвия Ножа. Полуслепой, совершенно обессилевший и израненный, он был почти неузнаваем. Он направлялся в сторону Алланона, не видя его, крепко сжимая обеими руками серебристую рукоять Меча. Одно мгновение друид, онемев от изумления, глядел на странное зрелище, которое представлял собой шатающийся человек с мечом и в лохмотьях. Затем, с резким возгласом облегчения он бросился вперед, подхватил худое израненное тело Шеа Омсфорда и крепко прижал его к себе.

Юноша спал долго, а когда наконец проснулся, была ночь. Он лежал под укрытием скального навеса, защищающего глубокий овраг с широким дном. Мирно потрескивал небольшой костер, помогая теплому плащу, в который он был закутан, согревать его. Ослабшее зрение постепенно восстанавливалось, перед глазами прояснялось; оказалось, что он глядит в усеянное яркими звездами ночное небо, подобно громадному пологу нависающее над склонами оврага. Он непроизвольно улыбнулся. На миг ему показалось, что он снова в Тенистом Доле. В следующую минуту в тусклом свете костра появилась темная фигура Алланона.