– Мистеру Гоутубеду нужно убираться лучше, – заметил Уимзи.

– Проклятый сверток прямо-таки жег мне карман. Я хотел выбросить его в печь, но ночью печи в церкви не топят. Надо было прибраться на колокольне. На пол пролилось немного пива. К счастью, Гарри Гоутубед оставил ведро воды в церкви, так что мне не пришлось идти к колодцу. Кстати, я частенько задумывался, заметил ли он, что кто-то израсходовал воду. Я прибрался, поставил на место доски и поднял с пола бутылки из-под пива…

– Только две, – заметил Уимзи. – А их было три.

– Я увидел две. Запер все двери и стал размышлять, что делать с ключами. Наконец решил положить их в ризнице. Будто бы священник забыл их там. А ключ от входной двери сунул в замок.

– Что вы сделали со свертком?

– Документы и деньги оставил, а… другое, включая бутылки, бросил в дамбу в двенадцати милях от деревни. Документы сжег. В «Королевском кресте» камин пылал жарко, а рядом никого не было. Я не знал, как поступить с пальто Уилла, но потом отослал его брату по почте с запиской: «Спасибо, что одолжил пальто. На колокольне я прибрался». Писать более открыто было нельзя, ведь Мэри могла распечатать конверт и прочитать записку.

– Я не мог писать тебе по той же причине, – сказал Уилл. – Думал, что ты все же уговорил Дикона уехать. Мне и в голову не приходило, что он мертв. К тому же Мэри часто прочитывает мои письма перед отправкой, чтобы добавить кое-что от себя. Я просто написал: «Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал». Ведь ты ухаживал за мной после болезни, так что можно было подумать, будто я благодарю тебя именно за это. Увидев, что ты не взял две сотни фунтов, я решил, что ты договорился с Диконом как-то иначе, поэтому и отвез деньги в банк. Мне показалось странным, что твои письма вдруг стали такими короткими. Теперь я понимаю почему.

– Просто мне было не по себе, Уилл, – ответил Джим. – Пойми, я не осуждал тебя, но увиденное на колокольне меня потрясло. Когда ты понял, что произошло?

– Когда на кладбище нашли тело. Ты тоже прости меня, Джим. Ведь я думал, что Дикона убил ты, хотя и продолжал надеяться, что он умер естественной смертью.

– Но это не так, – заметил Паркер.

– Тогда кто его убил? – спросил Джим.

– Уверен, не вы. В противном случае вы стали бы утверждать, будто он умер от переохлаждения. А еще мне почему-то кажется, что ваш брат тоже ни при чем. Да, вы оба не убийцы, однако понесете наказание за другие деяния. Вам обоим предстоит встретиться с адвокатом обвинения, но лично я склонен вам верить.

– А как насчет миссис Тодей?

– Она очень беспокоилась, видя меня в таком состоянии – особенно после того, как нашли тело, – но догадалась обо всем лишь после того, как узнала почерк Дикона на шифре. Начала расспрашивать меня, и я рассказал ей о случившемся, однако без лишних подробностей. Я сообщил ей, что обнаруженный труп – это Дикон. И что кто-то – но не я – убил его. А уж она догадалась, что в деле как-то замешан Джим. Я не стал ничего отрицать. Только сказал, что мы должны держаться вместе и не выдавать Джима. Мэри согласилась и пожелала как можно скорее заключить повторный брак, потому что не хотела жить во грехе. Она очень хорошая женщина, и я не смог отговорить ее. Мы решили тихо пожениться в Лондоне. Но тут вы нас поймали, сэр.

– Да, – кивнул Бланделл. – За это вы должны благодарить его светлость. Похоже, он знает о том, что случилось, и сожалеет, что пришлось помешать вам. По-моему, он считает, что вы заслуживаете свадебного марша и украшенного цветами алтаря.

– Разве мы не можем отпустить их, чтобы они наконец поженились, старший инспектор?

– Не вижу никаких причин для задержания, – проворчал тот. – Если только эти двое не лгут. Вам еще предстоит давать показания. А что касается женитьбы, то в этом нет ничего дурного. Сомневаюсь, что бедная Мэри сможет что-нибудь добавить.

– Большое вам спасибо, сэр, – произнес Уилл.

– Что же до настоящего убийцы, то тут мы увязли, – покачал головой Бланделл. – Если, конечно, это не Крэнтон и не Пик. Никогда не расследовал более странного и загадочного преступления. Все эти личности побывали на колокольне. Что-то за этим кроется, только вот мы пока не понимаем, что именно. А вы двое, – он сурово посмотрел на братьев, – держите язык за зубами. Эта история со временем выплывет наружу. Однако если будете болтать, мешая нам найти настоящего убийцу, пеняйте на себя. Ясно? – Старший инспектор замолчал и начал задумчиво жевать ус своими крупными желтыми зубами. – Попробую-ка я допросить Пика, – пробормотал он. – Но если это сделал он, то как? Вот что не дает мне покоя.

У человека короткая память. Вскоре дело о трупе на кладбище затмили другие: дело о трупе в горящем гараже, дело о пропавшем убийце, дело о трагедии в квартире Уэст-Энда, дело о самоубийстве в Одиноких лесах, дело об обнаженном трупе в пещере и так далее. Об убийстве, совершенном в тихим приходе, никто больше не вспоминал, кроме, пожалуй, старшего инспектора Бланделла и кое-кого из местных жителей. Факты обнаружения изумрудного ожерелья и опознания трупа не были преданы огласке, а тайну повторного бракосочетания четы Тодей похоронили в своих сердцах полицейские, принимавшие участие в расследовании, лорд Питер Уимзи и мистер Венаблз. Никому из этих людей и в голову не пришло делать сей факт достоянием общественности.

Дурачка Пика допросили – правда, без особого успеха. Он не слишком хорошо помнил даты и собственные слова, хотя речь его изобиловала странными намеками и предсказаниями, не поддающимися разумному объяснению и перемежающимися постоянным упоминанием колокольных веревок. Тетка Пика, конечно, предоставила ему алиби, только вот его не очень-то принимали в расчет, поскольку старуху подводили память и зрение. Впрочем, старший инспектор не испытывал желания отправлять местного сумасшедшего на скамью подсудимых. Ведь суд наверняка признал бы его невменяемым и отправил лечиться в специализированное заведение.