– Знаешь, – обратился Бланделл к своей жене, – не верю я, что Пик мог сотворить такое.

И миссис Бланделл закивала.

Положение братьев Тодей оставалось шатким. Если бы они предстали в суде по отдельности, то, обвинив одного брата, суд оправдал бы другого. А если бы вместе, то их рассказ вполне мог бы произвести на присяжных такой же эффект, который произвел на полицейских. Однако даже будучи оправданными, они остались бы подозреваемыми в глазах соседей. А еще их могли повесить. Однако Бланделл признался своему начальнику: «Между нами говоря, сэр, никогда себе не прощу, если это случится», и начальник полиции согласился с ним. «Видите ли, Бланделл, – заметил он, – у нас нет веских доказательств того, что произошло убийство. Мы даже не знаем, отчего Дикон умер».

До суда дело так и не дошло. Джеймс Тодей отправился на свой корабль. Уильям Тодей вернулся домой после церемонии бракосочетания и продолжил работать на ферме. Со временем его попугай забыл все выученные фразы и стал выкрикивать их все реже и реже. В церкви жизнь тоже текла своим чередом. Святой отец продолжал проводить церемонии венчаний и крещений. Тейлор Пол еще пару раз звонил по усопшим, и собратья вторили ему. Река Вейл, обрадовавшись новым возможностям, дюйм за дюймом, фут за футом вымывала свое русло и становилась глубже. Все лето и осень шли дожди, и река постепенно выходила из берегов. А когда встретилась с солоноватой морской водой близ Грейт-Лим, ворота шлюзов Олд-Бэнк пришлось полностью открыть, чтобы осушить затопленные окрестности.

И это было кстати, поскольку земля была покрыта слоем воды весь август и сентябрь. От влаги собранная кукуруза проросла, а загоревшееся невзначай сено настолько отсырело, что лишь слабо тлело, издавая зловоние. Священнику даже пришлось изменить текст своей любимой проповеди о воздаянии благодарности Господу, поскольку урожай в этом году не уродился. На празднике урожая церковь выглядела совсем не празднично. Обычно алтарь, окна и печи украшали снопами спелой пшеницы, которой сейчас катастрофически не хватало. К тому же сырой воздух был таким холодным, что затопили печи. Когда же настало время отсылать дары матушки-земли пациентам местного госпиталя, выяснилось, что огромная тыква, лежавшая перед одной из печей, поджарилась.

Уимзи твердо пообещал себе больше не возвращаться в приход церкви Святого Павла. Ему было неприятно вспоминать о своем пребывании там. К тому же он был уверен, что кое-кому в деревне не захочется снова видеть его лицо. Однако, когда Хилари Торп попросила его приехать, чтобы повидаться с ней на рождественских каникулах, он не сумел ей отказать. Лорд Питер занимал в жизни девушки особое место. Мистер Эдвард Торп являлся опекуном Хилари и доверительным собственником ее имущества в соответствии с завещанием отца, и ни один суд не смог бы этого оспорить. Уимзи же был доверительным собственником имущества девушки по завещанию леди Уилбрахам. И поскольку в этом случае речь шла о гораздо более солидной сумме, его светлость обладал определенным преимуществом перед родным дядей Хилари Торп. При желании лорд Питер мог бы сильно усложнить жизнь мистеру Торпу. В своем завещании отец Хилари выразил желание, чтобы его дочь получила образование. И теперь дядя не мог возражать под предлогом нехватки денег. Кошелек находился в руках Уимзи, и он мог отказаться открыть его, если намерения подопечной не будут удовлетворены. Его светлости совершенно не хотелось скандалов и разбирательств в суде, но он был уверен, что Эдвард Торп не станет упрямиться и проявит благоразумие. Лорд Питер мог бы избавить Хилари от опеки дяди, и тот наверняка не стал бы противиться: поступился бы своими принципами ради денег. Он и так уже начал сдавать позиции – даже согласился отвезти Хилари на Рождество в Красный дом, вместо того чтобы оставить ее в Лондоне. Вообще-то мистер Торп приложил немало сил, чтобы сдать эту обременительную недвижимость внаем. Только вот мечтающих поселиться в требовавшем капитального ремонта доме, расположенном в сельской глубинке и набитом старомодной разваливающейся мебелью, было не много. Хилари стояла на своем, не желая расставаться с родовым гнездом, и Уимзи нравилось ее упорство и решительность, хотя он с большим удовольствием пообщался бы с ней в Лондоне. Уимзи мог бы привести помещение в надлежащий вид и выкупить закладные, что, конечно, порадовало бы мистера Торпа, не имеющего права продавать дом. Дело решилось благодаря тому, что лорду Питеру совершенно не улыбалось праздновать Рождество в поместье брата в Денвере, а визит в приход церкви Святого Павла был вполне уважительной причиной, чтобы отказаться от этой поездки.

Желая соблюсти приличия, он заехал в Денвер на пару дней, в течение которых успел вывести из себя свою невестку и ее гостей, и в канун Рождества отправился в приход.

– Сдается мне, эти места вознамерились заработать репутацию графства с самой отвратительной погодой, – заметил Уимзи, ударяя рукой по крыше автомобиля, чтобы стряхнуть с нее скопившуюся воду. – В прошлый раз валил снег, а теперь льет как из ведра. Видимо, это судьба, Бантер.

– Да, милорд, – согласился камердинер. Он был очень привязан к своему хозяину, хотя порой считал его нелюбовь к закрытым автомобилям необоснованной. – Здесь действительно суровый климат.

– Выше нос! Как гласит наша английская пословица, «веселое сердце дойдет до конца». А вот вы, Бантер, совсем не веселы. Вы вообще похожи на сфинкса. Ни разу не видел вас расстроенным за исключением той неприятной истории с пивной бутылкой.

– Да, милорд. Она уязвила мою гордость.

– Это была простая случайность. Правда, в тот момент обстоятельства казались подозрительными. Где мы? Ну конечно, Лимпси. Вероятно, подъезжаем к шлюзу Олд-Бэнк. А вот и он. Вы только посмотрите, как поднялась вода!

Уимзи остановил автомобиль за мостом, вышел и некоторое время постоял под проливным дождем, глядя на шлюз. Все пять его ворот были открыты, и сквозь них с шумом прорывалась вода. Темная и грозная, она бурлила, кружилась десятками маленьких водоворотов, неся с собой сломанные ветки ив, коричневые головки камыша и обломки досок. Поверхность реки вздыбилась маленькими злыми волнами, заворчала и забулькала. Смотритель шлюза вышел из домика рядом с мостом и занял свое место у ворот.

– Прилив? – громко спросил Уимзи.

– Да, сэр. Нужно внимательно следить за потоком, если мы не хотим, чтобы вода залила дорогу. Но она поднимается не слишком сильно, несмотря на обильные дожди, так что регулировать поток не так уж сложно. – Он развернулся и начал медленно опускать ворота шлюза.

– Вы поняли, в чем тут дело, Бантер? Если створки ворот закроют, вся вода уйдет в канал Олд-Лим, а если оставят открытыми и прилив будет довольно сильным, вода затопит местность выше шлюза.

– Совершенно верно, милорд, – улыбнулся смотритель. – А если вода прилива хлынет назад, то может смыть вас.

– Что ж, будем надеяться, вы все сделаете правильно, – весело отозвался Уимзи. По мере того как створки опускались, поток воды постепенно утрачивал свою силу. Водовороты постепенно исчезали, и возле опор моста скопились щепки и прочий мусор. – Подержите воду, пока мы не доедем до прихода, добрый человек.