Когда она подняла голову и посмотрела, то увидела перед собой мост «Короткого пути», въезд в который чернел в дымке цвета сахарной ваты. Она глубоко вздохнула, едва не задрожав от облегчения. Мост был на месте, он заберет ее отсюда туда, где ей надо оказаться. Тени, ждавшие внутри, были на свой манер столь же утешительны, как прохладная рука матери на ее охваченном жаром лбу. Она скучала по матери, по отцу и по Лу и жалела, что они так мало времени были все вместе. Ей казалось, что все они, а не только Луис, будут встречать ее у другой стороны моста, ожидая, чтобы она слезла с байка и упала в их объятия.

«Триумф», переехав через деревянный порог, въехал на мост и застучал по доскам. Слева от себя она увидела старую знакомую зеленую краску, две буквы вкривь и вкось: ЛУ.

Позади нее на мост въехал «Призрак», ударил по старому, ржавому «Роли», запустив его в воздух. Он просвистел справа от Вик. Сзади с ревом катился снег, его все стирающая струя затыкала дальний конец моста, закупоривала его, как пробка, вгоняемая в бутылку.

— ТАТУИРОВАННАЯ ШВАЛЬ! — вопил Чарли Мэнкс, и его голос раскатывался эхом через обширное полое пространство. — БЛЯДЬ ТАТУИРОВАННАЯ!

Бампер снова ударил по заднему колесу «Триумфа». «Триумф» накренился вправо, и Вик врезалась плечом в стену с такой силой, что ее едва не вырвало из седла. Разбилась вдребезги доска, показывая белые статические помехи, ярившиеся снаружи. «Короткий путь» грохотал и содрогался.

— Летучие мыши, мама, — тихо сказал Уэйн, и голос у него был таким, словно он вдруг стал младше, меньше, чем был. — Смотри, сколько летучих мышей.

Воздух был полон летучих мышей, которых стряхнуло с потолка. Охваченные паникой, они кружились и носились туда-сюда, и Вик опустила голову и помчалась сквозь них. Одна ударила ее в грудь, упала ей на колени, истерически захлопала крыльями и снова поднялась в воздух. Другая коснулась ее лица своим войлочным крылом. В этом прикосновении было мягкое, тайное, женственное тепло.

— Не бойся, — сказала ему Вик. — Они тебя не тронут. Ты Брюс Уэйн! Все летучие мыши здесь на твоей стороне, малыш.

— Да, — согласился Уэйн. — Да. Я Брюс Уэйн. Я помню. — Как будто он на какое-то время забывал об этом. Возможно, так оно и было.

Вик оглянулась и увидела, как летучая мышь ударила в лобовое стекло «Призрака» с такой силой, что по нему, прямо перед лицом Чарли Мэнкса, разбежалась белая паутина трещин. Вторая летучая мышь врезалась в другую сторону ветрового стекла, разбрызгивая кровь и разбрасывая клочки шерсти. Она застряла под одним из «дворников», отчаянно молотя разбитым крылом. Третья и четвертая летучие мыши ударились в стекло, отскочив и улетев в темноту.

Мэнкс все кричал и кричал, и в его криках слышался не страх, но разочарование. Вик не хотела слышать еще один голос в машине, голос ребенка: «Нет, папа, слишком быстро, папа!» — но все равно улавливала его, потому что в замкнутом пространстве моста звуки усиливались и разносились повсюду.

«Призрак» уклонился от курса, качнулся влево и врезался передним бампером в стену, вырвав доску в три фута длиной и открыв шипящую белую статику по ту сторону, пустоту по ту сторону мысли.

Мэнкс навалился на руль, и «Призрак» рванул через мост вправо, ударившись в другую стену. Доски расщеплялись и разламывались с треском, подобным пулеметному огню; лопались и разбивались вдребезги под днищем автомобиля. Град летучих мышей барабанил в лобовое стекло, окутывая его собой. За ними следовали другие летучие мыши, вихрясь в кабине, ударяя Мэнкса и его ребенка по голове. Маленькая девочка начала кричать. Мэнкс выпустил руль, отмахиваясь от них.

— Убирайтесь! Прочь отсюда, богомерзкие твари! — кричал он. Потом слов не осталось, и он просто кричал.

Вик нажала на газ, и мотоцикл рванулся вперед, несясь по мосту, сквозь темноту, бурлящую летучими мышами. Он мчался к выходу, делая пятьдесят, шестьдесят, семьдесят миль в час, летел как ракета.

Позади нее передний конец «Призрака» врезался в пол моста. Задний конец «Роллс-Ройса» поднялся в воздух. Мэнкса бросило вперед, на руль, и он разинул рот в испуганном вое.

— Нет! — кричал он, как показалось Вик. Или, может быть, — может быть, это было Снег.

«Призрак» рушился в снег, в белый рев, своим падением разрывая мост на части. Мост «Короткого пути», казалось, сложился посередине, и вдруг оказалось, что Вик мчится в гору. Он проседал в центре, а каждый его конец поднимался, словно мост пытался закрыться, как книга, роман, достигший своего финала, история, которую читатели, равно как автор, вот-вот отложат в сторону.

«NOS4A2» провалился сквозь разрушенный и гнилой пол моста, упал в яростный белый свет и жужжание статических помех, опустился на тысячу футов и двадцать пять лет, падая через время, чтобы угодить в реку Мерримак в 1986 году, где его раздавило, как пивную банку, как только он врезался в воду. Блок двигателя вылез через приборную панель и зарылся в грудь Мэнкса — железное сердце, весившее четыреста фунтов. Он умер с полным ртом моторного масла. Тело девочки, сидевшей рядом с ним, течением высосало из кабины и утащило почти до Бостонской гавани. Когда четыре дня спустя ее труп обнаружили, при ней было несколько мертвых, утонувших летучих мышей, запутавшихся у нее в волосах.

Вик прибавляла скорость — восемьдесят, девяносто. Вокруг нее вылетали из моста летучие мыши, выплескивались в ночь, все до одной, все ее мысли и воспоминания, фантазии и чувства вины: как она целовала большую голую грудь Лу, когда впервые сняла с него рубашку; как ехала на своем десятискоростном велосипеде в зеленой тени августовского дня; как ободрала костяшки пальцев о карбюратор «Триумфа», стараясь затянуть болт. Хорошо было видеть их улетающими, видеть, как они освобождаются, самой освобождаться от них, оставлять все свои мысли. «Триумф» достиг выхода и полетел с ними дальше. Мгновение она ехала по ночи, мотоцикл парил в морозной темноте. Сын крепко ее держал.

Шины с огромной силой грянулись о землю. Вик бросило на руль, и боль в почке стала мучительным ощущением разрыва. «Только бы не перевернуться», — подумала она, теперь быстро замедляя ход, меж тем как переднее колесо билось и сотрясалось, а весь байк угрожал сбросить их и свалиться сверху. Двигатель завизжал, когда мотоцикл зашлепал на изрытой земле. Она вернулась на ту лесную поляну, откуда Чарли Мэнкс прокладывал путь в Страну Рождества. По бокам байка отчаянно хлестала трава.

Она замедляла, замедляла и замедляла ход, и байк задохнулся и умер. Она двигалась по инерции. Наконец «Триумф» остановился у опушки, и можно было с безопасностью повернуть голову и посмотреть назад. Уэйн посмотрел вместе с ней, по-прежнему крепко сжимая ее руками, словно они даже сейчас мчались со скоростью под восемьдесят миль в час.

Через поле она видела мост «Короткого пути» и поток летучих мышей, изливавшийся из него в звездную ночь. Затем въезд в мост почти осторожно повалился назад — за ним вдруг ничего не оказалось — и исчез с еле слышным хлопком, не успев врезаться в землю. По высокой траве разбежалась слабая рябь.