Хитрая Друзилла, отчаявшись найти Ирода, посчитала полезным сблизиться с его женой, и Киприда искренне обрадовалась вниманию со стороны сестры императора. Иногда они вместе ездили на прогулки.

Друзилла уже не посещала дом Агенобарба. В ее жизни случилось столько событий, что времени на шумные оргии не оставалось. Подобно Арахне, она плела вязкую паутину заговора против Клавдиллы, и, как никогда, ей нужна была помощь Агриппы. Некая цель, которой она добивалась уже много времени, была достигнута, и… проклятье, пропал Ирод.

Вечерняя прохлада собрала на Аппиевой дороге множество прогуливающихся. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая розовым облака. Легкий ветерок нес с собой влажную свежесть, где-то на юге шел дождь, подбираясь все ближе к Риму.

Юния возлежала среди подушек в высоких носилках, окруженная обычной свитой. Ее сопровождали сестры мужа, Виниций, Ганимед Лепид и Кассий Лонгин. Все подшучивали над всегда грустным Кассием, но тот стойко оборонялся. Назло Друзилле Юния постаралась приблизить к себе Лонгина, приятного и всегда такого серьезного. Ей нравилось разговаривать с ним, наблюдая, как он щурит голубые близорукие глаза. Он завораживал ее плавной речью и изысканными манерами, Лонгин был истинным патрицием в представлении Клавдиллы.

В начале их знакомства он держался робко в веселой шумной компании, но постепенно стал незаменимым собеседником. Неожиданно для него самого он полюбил пить вино, танцевать с девушками во время шумных пиршеств и… постриг волосы по последней римской моде. Теперь ухоженностью он не уступал Ганимеду, его белоснежная тога с идеальными складками вызывала всеобщее восхищение, а тщательно уложенная прическа считалась верхом совершенства. Но если Ганимеда всегда дразнили за излишнюю женоподобность, то Кассий, наоборот, смотрелся величественным и мужественным.

Сегодня они весь день провели в Саллюстивых садах, катаясь на лодках и пообедав среди цветущих деревьев. Гай не поехал на прогулку, предпочтя вернуться к делам вместе с Клавдием. Он уже жалел, что из тщеславия навязал себе консульские полномочия.

Шумная компания привлекла к себе взоры всех гуляющих в этот час, и каждый счел своим долгом подойти с приветствиями и потихоньку пристроиться в хвост колонны. Юния радовалась всеобщему поклонению и с улыбкой отвечала всем.

Ветерок крепчал, и темные кучевые облака от горизонта все быстрее подтягивались к Риму.

– Смотрите, – первым обратил внимание Виниций. – Скоро начнется гроза. Мне показалось, первая вспышка уже блеснула вдали.

– Давайте повернем назад, – сразу попросила пугливая Ливилла. Как и ее брат, она до смерти боялась гроз.

– Глупости, сестра, – отозвалась Агриппинилла. – Заночуем в твоем загородном доме. Осталось ехать всего лишь милю, мы слишком далеко удалились от Капенских ворот.

Юния согласно кивнула и увидела, что все обрадовались возможности продолжить веселье. Она поманила к себе Юлия Лупа, ехавшего за ними во главе преторианцев:

– Скачи обратно и сообщи Гаю Цезарю, что мы остаемся у Ливиллы.

Ливилла же тем временем отдавала спешные указания своему рабу: надо было подготовить челядь к приему нежданных гостей.

Но дождь так и не пошел, и милю проехали не спеша, пока совсем не стемнело.

У ворот их нагнал всадник. Он вез письмо Лонгину.

– Надо же, меня разыскивает жена, – досадливо произнес он, распечатав таблички. – Луп наткнулся на нее при въезде в Рим. И она едет сюда.

Юния сердито сдвинула брови. Они с Друзиллой давно уже не встречались. Похоже, буря разразится не снаружи, а внутри дома.

Агриппинилла заметила ее недовольство и подошла:

– Не стоит сердиться, подруга. Вам уже давно пора примириться. Над Друзиллой насмехается весь Рим, что она не вхожа во дворец к брату. Я часто вижусь с ней, и она очень страдает, что о ней позабыли. Для нее открыты двери дома моего бывшего мужа и его родни. Но я не считаю, что она должна посещать это проклятое семейство. Примирись с ней ради моего спокойствия, сестра, очень прошу тебя. Уверена, что Друзилла раскаялась, что таила на тебя злобу.

Юния нехотя кивнула. На какие жертвы не пойдешь ради подруг!

Дом Ливиллы встретил их яркими огнями. Сбиваясь с ног, рабы уже готовили пиршество. Нагретые купальни ожидали путников. Молодые женщины с радостью сменили запыленные столы на надушенные туники.

– Поспорим, – сказала Ливилла, – что мужчины будут дольше приводить себя в порядок. Неженка Ганимед три часа убивает на прическу и переодевание. Лонгин теперь не уступит ему.

Они рассмеялись.

– Он сильно переменился, – заметила Юния.

– По-моему, он неравнодушен к тебе, божественная, – с усмешкой заметила Агриппинилла.

Клавдилла почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

– Глупости. Ни один мужчина не обратит теперь на меня внимания с таким животом. Скорей бы уже родился ребенок, с каждым днем носить такую ношу все тяжелее и тяжелее.

– Не отговаривайся, твоя красота ничуть не ушла. А живот твой так мал, что за широкими складками столы его трудно заметить, – возразила Ливилла. – Признаться, я так вам завидую. Пора уже и мне подарить Виницию первенца.

– Значит, почаще проводи время с супругом, а не с подругами, – сказала Агриппинилла.

Ливилла застенчиво покраснела:

– Мы очень стараемся, но пока тщетно. Боги глухи к нашим мольбам, но надежда еще не покинула нас. Мы молоды, и все еще впереди.

Юния нежно погладила ее золотистые волосы:

– Конечно, рано еще расстраиваться.

– Кажется, разговор шел о Кассии, – вдруг вспомнила Агриппинилла.

– О Кассии? Моем муже? – вдруг раздался голос Друзиллы, и она перешагнула порог купальни. – Вы обсуждали его?

Подруги быстро переглянулись.

– Что за дурные манеры, сестра? – спросила Агриппинилла. – Или мы прослушали твое приветствие?

Друзилла быстро и несколько небрежно поклонилась.

– Рады видеть тебя, – сделав над собой усилие, приветливо сказала Юния. – Мы решили заночевать здесь, чтобы не намокнуть под дождем.

– И я рада, что наконец-то увиделась с родными, – с упреком произнесла Друзилла.

Она подошла к Клавдилле и неожиданно порывисто обняла ее.

– Давай забудем все размолвки. Твоим первенцем заклинаю тебя, сестра. Я натворила много глупостей и глубоко раскаиваюсь. Не держи зла.

Юния ответила на ее объятие и крепко прижала к груди. Ребенок в ее чреве недовольно шевельнулся, когда Друзилла коснулась его. «Чувствует, маленький негодник», – подумала Друзилла, ощутив этот легкий толчок. Юния отстранилась.

– Малыш, кажется, ревнует мамочку, – с улыбкой произнесла она.

Агриппинилла и Ливилла сразу кинулись прикладывать ладони к животу Юнии, но малыш уже не шевелился.